Когда оборванцы скрылись из виду, подъехал серебристый «фольксваген пассат», за рулем которого был господин средних лет в кожаном пальто и вельветовой кепке, ни дать ни взять английский аристократ, объезжающий свои загородные владения. Карточка на лобовом стекле возвещала о том, что машина взята напрокат. Ривен помог прибывшему припарковаться и вновь занял позицию под деревом, а водитель, вместо того чтобы выйти из автомобиля, остался на месте и принялся искать что-то в своем ноутбуке. Минут пять он внимательно вглядывался в экран, потом закрыл компьютер и переложил его на заднее сиденье. Выбравшись из машины, он заметил Ривена и подошел к нему.
– Прошу прощения. Я задумался. – Он протянул парковщику купюру. – Спасибо.
– Не за что.
Вернувшись к машине, Альваро достал из багажника три больших чемодана и несессер от Луи Вуиттона.
– Это, конечно, не мое дело, но… Вы правда хотите оставить компьютер в машине? – спросил подошедший Ривен.
– Я как раз об этом думал. Мне надо отойти всего на несколько минут, и… Это ведь не очень хорошая идея, верно?
– Нет.
– Я слышал, что Севилья стала довольно опасным городом, но даже представить не мог насколько. Пожалуй, мне стоит воспользоваться вашим советом. Большое спасибо.
Зажав ноутбук под мышкой, Альваро безуспешно пытался справиться со своим багажом. Ливень набирал силу, и священник решил просить помощи у Ривена.
– Простите, что снова вас беспокою, но у меня, как выяснилось, слишком много вещей. Вы не поможете отнести их в дом? Это в нескольких метрах отсюда, на проспекте Менендес-и-Пелайо. Не бесплатно, разумеется.
– Десятку.
– Договорились, – в руках у парковщика оказалось несколько купюр.
«Англичанин» Ривену понравился, и потому он с готовностью подхватил его чемоданы, даже не подумав продолжать торг. Идти и вправду было недалеко, до роскошного подъезда с мраморной лестницей и позолоченными перилами. Пока они ждали лифт, Ривен с любопытством рассматривал пышное убранство первого этажа.
– Я здесь родился, представляете? Я не был в Севилье целых тридцать два года, с тех пор как умерли мои родители. По мне видно, не так ли?
Ривен смотрел на собеседника, ожидая продолжения.
– Вы тогда, наверное, были совсем маленьким… С тех пор многое изменилось, это вполне естественно, но есть вещи, которые меня по-настоящему беспокоят, и я хотел бы расспросить вас о них. Видите ли, я приехал из Италии, это тоже католическая страна, и рождественские традиции очень схожи. Там сейчас царит невообразимая кутерьма, все бегают по магазинам, покупают подарки, продукты для семейного ужина, на улицах повсюду огни, гирлянды. А этот город кажется совершенно пустым, и украшений нигде нет… Все будто вымерли.
Подъехал лифт.
– Я тоже заметил. Похоже, рекламщики в этом году не в ударе. А может, людям просто надоело изображать охренительно праздничное настроение.
Альваро, обескураженный тоном своего спутника, не стал продолжать разговор. Когда лифт остановился на нужном этаже, он вышел из кабины первым, а потом пропустил нового знакомого вперед, чтобы тот показал, куда идти. Длинный коридор поворачивал. За углом ждали четверо.
Ривен сразу узнал оборванцев, бросивших фургон на стоянке.
Нищие двинулись навстречу, сжимая рукояти кухонных ножей. Парковщик хотел предупредить старика, чтобы тот не вздумал биться за свои вещи, но вдруг сообразил, что это вовсе не ограбление.
Самый решительный из молодчиков, желтолицый тип со шрамом от трахеотомии, небрежно прикрытым замызганным шарфом, бросился на Альваро, отводя руку с ножом назад, чтобы усилить удар.
Ривен, не выпуская чемодана, свободной рукой схватил старика за плечо, отшвырнул его в сторону и с размаху впечатал в переносицу бандита подошву армейского ботинка. Тот упал навзничь, хрипя и хватаясь руками за горло, но проверять степень поражения противника было некогда. Ривен обрушил описавший в воздухе дугу чемодан сразу на двух головорезов, спешивших на помощь главарю. Один из них мгновенно рухнул на пол, другой потерял равновесие, так что парковщик сумел сбить его с ног, пнув ботинком в колено, а когда клиент упал, наступить каблуком на шею.
Нападавшие не отличались ни силой, ни ловкостью, но было видно, что они не остановятся, пока не добьются своего.
Женщина ринулась в атаку, размахивая ножом.
На вид бродяжке могло быть и тридцать, и сорок лет, несмотря на дикий холод, она была одета в спортивные штаны и футболку с коротким рукавом, а на поясе у нее болтался мерзкого вида букетик розмарина, веточки из которого хозяйка, должно быть, раздавала в обмен на милостыню.
Ривен швырнул в женщину чемодан и, воспользовавшись растерянностью нападавшей, вцепился ей в волосы, перехватил сжимавшую нож руку и заставил бродяжку вонзить лезвие самой себе в мягкий живот. Дважды. Он хотел ударить в третий раз, но подумал, что перепачкается кровью, и ограничился тем, что отбросил жуткую бабищу на пол, вышибив из нее дух ударом ноги в грудь.