На следующий день Тиктак принялся за мозг Ралы. Началось все почти безобидно: неприятные видения, странное беспокойство, непривычные звуки. Постепенно беспокойство нарастало, звуки становились пронзительнее, а видения — ярче. Рала чувствовала вкус звуков и слышала цвета. Зазвучала отвратительная музыка со вкусом прогорклого масла, Ралу обступили давно знакомые образы. С замиранием сердца она увидела Талона, Вольпертинг, Рольфа, Румо, затем все задрожало и расплылось, как отражение в воде. Образы заплясали, будто бесплотные духи, они переплетались и путались, как путались мысли Ралы. Слова и слоги смешались у нее в голове в кашу.
Тщетно Рала пыталась вспомнить, где она и кто. Мысли кружились в вихре, разлетались в разные стороны, и наконец не осталось ничего, кроме холодной тьмы, безнадежно мертвой пустоты. И из глубины этой бездны под звуки отвратительной музыки поднималось какое-то существо, воплощенное безумие и ярость. Рала не знала, что это был призрак Гаунабов, вобравший в себя всю злобу и уродство королевской семьи Бела. Их лица соединились в одну гримасу, вид которой не выдержало бы даже зеркало. Гримаса росла, приближалась, и Рале вдруг пришла чудовищная мысль: это ее собственное отражение, лик ее страха.
Тут Рала потеряла самообладание и закричала. Если бы она продержалась еще мгновение, не закричала бы, признав поражение, она немедленно сошла бы с ума, последовав за сумасшедшим королем в империю безумия.
Рала не потеряла рассудок, но сопротивление ее было сломлено. Она готова к смерти.
Когда Рольф вышел на арену, в театре стояла гробовая тишина. Все уставились на Рольфа. Этот вольпертингер показался зрителям более боеспособным, чем предыдущий. Узкие терьерьи глазки злобно сверкали, а гибкая походка выдавала в нем натренированного бойца. Бой обещал быть знатным. Тишину нарушало лишь покашливание и скрежет шлифовального круга: это за кулисами театра бойцы точили мечи. Так музыканты настраивают свои инструменты.
Гаунаб был не в духе. Прошлое представление оказалось настолько убогим, что король всю ночь не сомкнул глаз и промучился головной болью, а голоса, звучавшие в голове, повелевали ему вцепиться зубами Фрифтару в глотку.
— Денаюсь, нме нраповится эта вабит, — прошипел Гаунаб. — Не то в дуюслещий зар ты мас жеокашься на реане с чомем в карух!
Фрифтар не стал спорить.
— Смею заверить Ваше Величество, битва будет выдающаяся. Я подобрал совершенно особенных бойцов.
Фрифтар хлопнул в ладоши, раздался гонг, и в стене, окружавшей арену, открылись сразу шесть ворот, прежде невидимых. Из них вышли шестеро вооруженных до зубов воинов.
Первый — горный великан с огромным золотым топором.
Второй — псович с трезубцем.
Третий — кровомяс с моргенштерном.
Четвертый — дикий свинот с двумя мечами.
Пятый — осир с косой.
Шестой — зеленый лесной карлик с копьем.
Стоя посреди арены, Рольф медленно поворачивался во все стороны, оглядывая противников. У самого Рольфа за поясом торчало четыре ножа.
Очнувшись в Беле, Рольф успел порядком поразмыслить над своим положением. Мыслил он так: хотя жизни его угрожала огромная опасность, ему уже приходилось выпутываться из безвыходной ситуации. Гораздо хуже то, что он не знает, где Рала. Рольф уверен: сестра жива — ее смерть он бы почуял. Значит, самое главное теперь — отыскать и освободить Ралу. План у него простой: драться до последнего вздоха.
Рольф еще раз обернулся, выбирая жертву. Меч? Нет. Коса? Нет. Копье? Да, разумнее всего первым обезоружить противника, который может напасть издалека. Значит, лесной карлик.
В голове у Рольфа вдруг раздался звон — больше никто в театре его не слышал. Будто кто-то задел струну, натянутую через все тело, от макушки до пят. Звук резкий, словно кричали от боли. Прежде с ним такого не бывало, однако он понял, что это значит: кто-то где-то прямо сейчас причиняет боль Рале. Рольф напрягся, как тетива лука, запрокинул голову и завыл. От этого протяжного воя на трибунах стих даже самый тихий шепот, а шерсть у всех шестерых противников встала дыбом.
В глазах Рольфа вспыхнуло белое пламя, и он унесся в свой мир. Тихонько зарычал, оскалил зубы, зажав между ними один из ножей, еще два держал в лапах: один — лезвием вперед, другой — назад. Сражение началось.
Зрители Театра красивой смерти уже видели, как сражаются вольпертингеры. За исключением двоих стариков, все они бились очень отважно. Давали фору любому сопернику. Но то, что вытворял со своими ножами этот вольпертингер, превзошло все ожидания зрителей. Он не просто быстро двигался — казалось, он мог оказаться сразу в нескольких местах. Ножи будто летали по воздуху: оглянуться не успеешь, как нож уже вонзился врагу в горло, в грудь, в спину или между глаз. Рольф носился по арене как вихрь, поднимая клубы желтой пыли. Кровь хлестала фонтаном. Время будто остановилось, пока шел первый бой Рольфа Лесса.