Смейк уставился на доктора. Похоже, тот и впрямь не шутит.
— Доктор, у меня тьма вопросов! Это опасно? Есть ли хоть самый ничтожный шанс на успех? И как мне искать дорогу в теле Ралы?
— Вопросов всего три, и на все — один ответ: все образуется. Да, мои расчеты говорят: все как-нибудь образуется.
— Как-нибудь? А еще ученый называется!
— Звучит не очень убедительно, да вы ведь и сами знаете, как точны мои расчеты.
— А что, если кто-то войдет, пока мы… Я хочу сказать, что, если вернется генерал Тиктак?
— Тогда мы всяко пропали.
— Вы правда считаете, что может сработать?
— Только представьте, какой сюрприз для Румо! Лично мне хочется его отблагодарить. Он спас мне жизнь. А сколько раз вы, Смейк, обязаны ему жизнью? Раз? Два?
Смейк уставился на медную деву.
— На сегодняшний день — три, — пробормотал он. — Позволите сунуть палец вам в ухо?
— Я настаиваю! — улыбнулся Колибриль.
Гаунаб возбужденно подпрыгивал на троне и колотил подушки.
— Петерь-то они рудется, как лагапоется! — пыхтел он. — Не на жинзь, а на мерсть.
Сперва воины на арене лишь присматривались друг к другу, но бой набирал обороты. Похоже, двое молодых вольпертингеров объединились против старого, а тот отражал все атаки с такой легкостью, какой от него никто не ожидал. Публика, затаив дыхание, наблюдала драку между вольпертингерами — именно на такой эффект и рассчитывал Фрифтар. Впервые на арене Театра красивой смерти состоялся такой зрелищный бой. Это не какие-то там варвары или грубые солдафоны, а настоящие художники.
— Я знаю, что еще можно сделать, — добавил Фрифтар. — Как подбросить поленьев в костер. Я уже послал отряд доставить в театр нескольких старых вольпертингеров. Медные болваны устроят небольшое состязание в стрельбе. Думаю, тех троих на арене это раззадорит.
Гаунаб ухмыльнулся.
— Да! — воскликнул он. — Дебум биувать гертинперволей, чтобы гертинперволи биували рудг рудга!
— Да, Ваше Величество, — кивнул Фрифтар. — Ваши идеи, как всегда, великолепны. Убьем нескольких вольпертингеров, а остальные перебьют друг друга.
По ритмичному лязгу доспехов Рибезель понял, что к тюрьме приближается целый отряд солдат.
В дверь постучали.
— Кто там? — прохрипел Рибезель.
— Театральная стража! — проворчали в ответ. — Приказано доставить вольпертингеров в театр.
— Сейчас! — отозвался Рибезель.
Отпер дверь. Снаружи стояла дюжина вооруженных до зубов солдат. Что за звери — не видно из-за доспехов.
— Входите, — велел Рибезель.
Солдаты вошли в тюрьму.
— Откуда кровь на полу? — спросил предводитель.
— Слишком упрямый вольпертингер. Пришлось прикончить.
— Ясно, — буркнул солдат. — Почему не в форме?
— Кровь, — мрачно ответил Рибезель. — Перепачкался кровью вольпертингера. Ну и мерзость! Сколько вам надо пленников?
— Полдюжины. Будут мишенями для медных болванов.
— Здорово! — расхохотался Рибезель. — Ну, выбирайте! — и он отпер дверь в камеру. Предводитель и Рибезель отступили в сторону, а солдаты вошли внутрь.
— Стоять! — рявкнул предводитель.
Солдаты встали по стойке «смирно». Глаза их медленно привыкали к темноте. Предводителю пришлось сильно прищуриться, чтобы разглядеть, что творилось в камере. Дюжина вольпертингеров с самым решительным видом стояли полукругом. Хоть и старые, но вооружены. Один из них — здоровенный детина с вмятиной на голове — вышел вперед и сказал:
— Сдавайтесь подобру-поздорову.
Рибезель приставил к горлу предводителя отряда копье.
Цордас, хоть и был идиотом, понимал, что один на один против Румо шансов у него нет. Цорилла лежал в отключке, а когда Кромек перестанет выть — никому неизвестно.
Усевшись против Цордаса на стол, Румо приставил меч ему к горлу.
— Слушай и мотай на ус, — начал он. — Сейчас ты четко и ясно расскажешь мне, где держат пленных вольпертингеров. И не вздумай соврать или утаить что-то важное. И заруби на носу: одно неверное движение — и ты труп. А будешь меня слушаться — может быть, останешься в живых. Давай!
— В камерах — по две двери, — отвечал Цордас. — Передняя ведет на балкон театра, задняя — на черную лестницу. Вольпертингеры в камерах прикованы цепями.
— Ясно. Ты поможешь мне открыть двери на лестницу и снять с пленников цепи.
— Ничего не выйдет. Театр охраняют медные болваны.
— Ты мне поможешь, или жить надоело?