— Доброго дня, господа! — звучный бас Смейка оторвал Цордаса от преступных мыслей. — Позволите войти?
Смейк и Румо огляделись. Обстановка — самая простая, но вполне подходящая для трактира. В зале — кое-как сколоченный прилавок, несколько шатких столов и стульев из грубо оструганных пней, а еще — два початых бочонка: один с вином, другой с пивом. Над очагом шкворчала чуть подгоревшая туша болотной свиньи. На Чертовых скалах, лежа в яме с водой, Смейк частенько представлял себе такую картину.
Кровомясы испуганно взглянули на дверь. Цорилла по привычке схватился за моргенштерн под столом, Кромек со страху уронил с прилавка стакан. Редкого путника встретишь тут, в глуши, а этакая странная парочка уж точно ни разу не забредала в «У стеклянного человека». Цордас и Цорилла отродясь не видывали вольпертингеров, а червякулов — и подавно. А вот Кромеку приходилось сталкиваться с этим зверем: один червякул долгое время служил военным министром при дворе Хусайна Йенадепура. Кромек решил было, что перед ним и есть военный министр, поди отличи этих тварей друг от друга. Румо же он принял за обыкновенного беспородного пса.
Румо остановился у двери, а Смейк пополз к прилавку.
— Надеюсь, вы не против, если мы пару минут погреемся у огонька? — спросил Смейк.
Кромек буркнул недовольно:
— Пить будете?
— О, нет, увы, нет. Мы с псом — на строгой диете… эээ… по состоянию здоровья. — Взгляд Смейка замер на бочонке с вином. У него слюнки потекли, он будто по-настоящему почувствовал вкус перебродившего виноградного сока. «Жабий колодец Гральзунда» — отборнейшее вино из сушеных ягод. Легкий букет корицы в орнийском «Девичьем винограде». Летний зной, прохладное белое вино. Деликатный привкус древесины дуба — с горчинкой. Малиновое мидгардское «Гора троллей» будто бархатным шлейфом муската обволакивает язык. Вот уже три года, как Смейк не пил вина, не курил фогар, не ел жареного мяса.
— Только недолго, — проворчал Кромек Тума, оторвав Смейка от мечтаний. — Здесь трактир, а не зал ожидания.
Смейк подполз к огню и вдохнул запах свиного жаркого. Чуть подгоревшая шкура вздувалась и опадала большими пузырями, они то и дело лопались с тихим свистом, и тяжелые капли жира и сока падали в огонь, с шипением превращаясь в пар. Смейк вдохнул этот аппетитный аромат, и все четыре его желудка забурлили, словно болото жарким летом. Из живота донесся писк, как из мышиного гнезда: это взбунтовался кишечник. От волнения Смейк громко пустил газы.
Кромек Тума перепугался: сейчас загадочный посетитель набросится на жаркое, как голодный волк. На всякий случай он убедился, что его двустрел на месте, под прилавком. Пусть только жирный червяк сделает хоть одно неверное движение — Кромек одним выстрелом пригвоздит его к стенке!
Тем временем Румо ждал у двери. Каждой клеткой он ощущал нараставшее напряжение, чувствовал, как кровомясы вспотели от страха, как бешено колотились их сердца. Никто в трактире, включая самого Румо, не вел себя естественно. Все пахло как-то фальшиво, и обожженный нос вольпертингера здесь ни при чем. Даже голос Фольцотана Смейка звучал лживо, хотя тот очень старался говорить непринужденно. С трудом ему удалось переключить внимание с жареной свиньи на кровомясов.
— Позвольте поинтересоваться, в какую игру вы играете?
— «Румо», — буркнул Цордас.
Румо навострил уши.
— Ах, «Румо», — рассмеялся Смейк. — Моя любимая игра.
Румо так и подмывало вставить пару слов, но он помнил о правилах. Лишь зарычал тихонько.
— Угомони-ка свою дворнягу, — недовольно проворчал Цорилла.
— Пес вас не тронет!
— Ну да, все собачники так говорят, — отрезал Цорилла, а Цордас злобно захохотал.
— Послушайте! — воскликнул Смейк. — У меня ничего дурного на уме нет. Признаться, у меня нет вообще ничего, сами видите: ни одежды, ни поклажи. Само собой, нет и денег.
Кровомясы разочарованно хмыкнули.
— И все же я бы с радостью с вами сыграл. У меня предложение: видите этого великолепного вольпертингера? Это экземпляр дикой породы, и вы, конечно, знаете, что лучшего сторожевого пса не сыскать. Особенно их ценят местные крестьяне. За вольпертингера дадут не меньше тысячи пир.
Кровомясы скорчили недоверчивые гримасы. Они ничего не смыслили в торговле вольпертингерами. Но про зверей этих слыхали. Теперь им бросились в глаза рожки на голове Румо.