— У тебя между ног словно медом намазано. А интересно, у волчьей жены под животом тоже рыжие кудри? На голове у неё темная медь…
Хильдегард, едва не упавшая, когда он её оттолкнул, скривилась. Выпрямилась. Складки между ног болезненно пульсировали, прося ещё, совсем чуть-чуть…
И ступни ныли от напряжения — слишком долго пришлось стоять на кончиках пальцев, пытаясь устоять под толчками Торгейра.
Но когда Хильдегард развернулась, лицо у неё было спокойным. И голос не дрогнул, когда она бросила:
— Хочешь заглянуть этой Свейте между ног, когда я заберу у неё дар?
— А ты послушная, Хильдегард, — одобрительно заявил Торгейр, садясь на кровать. — Может, и впрямь на тебе женится? Пожалуй, я не дам тебе отправить волчью жену на рынок для рабов — как ты поступила с двумя другими бабами. Оставлю её себе. Говорят, те, у кого в волосах есть рыжина, рождены от дальних потомков Одина…
— Она из Неистинного Мидгарда, — тихо сказала Хильдегард, подходя к нему. — Откуда там потомки конунга всех богов? Посмотри на мои волосы — в них сияет золото. Чистое рыжее золото, такое же истинное, как и наш Мидгард.
— Что, решила прикинуться древней кровью? — Торгейр улыбнулся. — Думай о себе что хочешь, Хильдегард — но делать ты будешь то, что я скажу.
Торгейр сидел, широко расставив ноги — и Хильдегард вдруг быстро уселась на его колени. Замерла лицом к нему, раздвинув бедра. Ощутила, как капнуло, вытекая из её тела, семя Торгейра…
— Я буду послушной, — протяжно прошептала она.
И двумя руками погладила опавшее, съежившееся копье Торгейра — влажное после её тела. Добавила, скользя по мужской плоти пальцами:
— Но никто не знает, что твориться в Неистинном Мидгарде. Что, если Локки держали именно там, подальше от нашего мира, где властвуют боги? Тогда никто, даже асы, сейчас не знают, что случилось с самым могучим йотуном. Он мог освободиться. Вспомни инеистого, убившего Ауг. Вспомни огненных, напавших на драккар волка. Он вез тебе вести об отце…
— Которые я и так знал, — проговорил Торгейр, чуть откинувшись назад — и опершись расставленными руками о постель. Поглядел на пальцы Хильдегард, гладившие его копье, приказал: — Хватит тереть. Не тяни, целуй.
Она встала, опустилась на колени между его раздвинутых колен. Сказала, бросив на Торгейра прищуренный взгляд снизу, от его бедер:
— Но волк тогда вез не только вести. У него на драккаре была его жена — вместе со своим даром. И дар этот проявился именно в схватке с огненными. Напомню тебе ещё кое-что. Ульф, как все оборотни — один из потомков волка Фенрира, сумевшего обрюхатить одну из человеческих женщин. А Фенрир сын Локки.
Хильдегард нагнулась, легко прихватила губами копье Торгейра. Пробормотала, оторвавшись от него:
— И не забывай, для чего тебя избрали боги. Почему Один защитил тебя от рун. Асы хотят вернуться в Неистинный Мидгард…
***
Выйдя на палубу, Света вдруг осознала, что просто ходить за Ульфом хвостом мало — надо ещё держать наготове перевернутую руну Врат, на тот случай, если Хильдегард снова появится.
Может, вырезать её прямо на ножнах, подумала она. Те по-прежнему висели у неё на шее. Вот только нож остался в каюте.
Ульф, не выпуская её руки, уже шагал к правилу, возле которого стояло несколько человек. Пока Света поднималась по лестнице, до неё долетали звуки приглушенного разговора — но едва оборотень вынырнул из люка, все смолкло. И теперь слышалось лишь гулкое шипенье, с которым нос корабля разрезал воду, сливавшееся с мерным шелестом волн.
Над правым бортом, с той стороны, где вечером горел закат, сейчас слабо светилась затуманенная луна, выглянувшая в прореху между темно-синих туч. Черное море под ней слабо серебрилось.
Ульф, подойдя к корме, бросил:
— Сигвард, поворачивайте к Ульфхольму. Передайте моему отцу, чтобы не верил вестям от меня, даже если у вестников будут условленные знаки. Но скажи старому Ормульфу, что он может довериться моей жене, Свейтлан Холегсдоутир. И пусть доверяет ей во всем. Я сейчас уйду с корабля, так же, как и пришел. Жена уйдет вместе со мной. Потом она, возможно, вернется…
— Это все её колдовство, ярл? — жадно спросил кто-то.
И Света, уже потянувшая к поясу Ульфа — за длинным ножом, который оборотень после еды снова вложил в ножны — затаила дыхание.
— Не твое дело, Стейнбъёрн, — проворчал другой мужчина. — Надо будет, нам скажут…
— Сигвард прав, — уронил Ульф. — Когда придет время, я скажу. А пока помните вот о чем — когда огненные подкараулили нас у островов, моя жена поднялась на палубу. И в той битве никто не погиб, хотя против нас были сразу три черных струга. Хотите, чтобы «Черному волку» и дальше так везло? Тогда держите языки за зубами.