Хотя вряд ли младшему сыну конунга позволят править. Он для этого глуповат. Найдутся люди поумней его — а может, и не люди. Не зря же в Нордмарке появился инеистый.
— Мы пойдем вместе, Олафсон, — медленно сказал оборотень. — Но сначала условимся вот о чем. Ты будешь делать то, что я скажу. Надо будет, упадешь на брюхо и поползешь…
— Моя гордость не мешает мне понимать, что твое чутье лучше человеческого, Ульф, — перебил его Торгейр. — И я тебе доверяю. Поэтому и хочу, чтобы ты пошел со мной.
— Я не договорил, — буркнул Ульф. — Прежде чем убить Гудбранда, я выслушаю, что он мне скажет. И с Сигтрюгом, если тот окажется в крепости, перекинусь парой слов.
— Это опасно, — живо возразил Торгейр. — Если Сигтрюг действительно владеет каким-то колдовством…
Он осекся, а Ульф растянул губы, обнажая клыки.
— Значит, мне придется быть быстрей его колдовства. Не беспокойся за меня, сын конунга. Я только что женился — и не оставлю жену вдовой так скоро. Ещё одно условие. Если ярл Хёгни тоже замешан в этом, я сам решу, что будет с его младшими детьми.
— Это глупо, — горячо сказал Торгейр. — Они вырастут и захотят отомстить. Не только тебе, но и мне. Будущих врагов лучше убивать сразу.
Ульф пожал плечами.
— Это мои условия. Принимай или…
Олафсон глухо хмыкнул — словно подавился чем-то. Но тут же заявил:
— Хорошо, я согласен. И я рад, что ты пойдешь со мной, Ульф Ормульфсон. Найдешь для меня место где-нибудь среди твоих людей? Прошлая ночь выдалась беспокойной. Я хочу уснуть среди тех, кого не подозреваю в измене.
Ульф кивнул, двинулся к выходу. Бросил уже у порога:
— Но учти, Олафсон — Гудбранд тоже может знать о ходе темных альвов.
— Учту, — негромко ответил тот. — Но идти все равно надо.
***
Света в каюту ушла не слишком охотно — уж больно хотелось услышать, что скажет сын конунга Ульфу.
Но все-таки ушла. Голос Ульфа прозвучал жестко, непререкаемо…
Первым делом, войдя в каюту, она поставила корзину в угол — и распотрошила узел.
Там оказались платья, похожие на рубахи, с короткими и длинными рукавами. И самые настоящие сарафаны, из двух кусков ткани, соединенных швами начиная с бедер. Верхнее одеяние, надо полагать.
Ещё нашлась пара платков. Вытянутых, прямоугольных. Как их носят, Света видела на паре женщин в Нордмарке. Накидывают на плечи и подкалывают двумя брошами к петлям сарафанов…
Все было сшито из льна, окрашенного в мягкие цвета — коричневато-рыжие, темно-зеленые, серо-голубые. И щедро вышито. На проймах, подолах и рукавах скалились крохотные волчьи головы, пущенные каймой — одна за другой, пастью вверх, пастью вниз. Где черные, где серые, а где и зеленые…
Кое-где под волчьими головами красовались ещё и цветочки. Мелкие, выстеленные гладью из блестящей, ярко-алой нити. От всего пахло травами. Густо, тревожно. Свете даже показалось, что она узнала одну из них. Правда, название этой травки она не вспомнила…
Палуба под ногами вдруг качнулась. Света подошла к окну — корабли у соседнего причала уходили в сторону. «Черный волк» покидал Грюпанг.
Идем в Нордмарк, подумала она. Скорей бы пришел Ульф — и рассказал, зачем на корабль заявился сын конунга.
На душе было неспокойно. Вспоминались слова Торгейра, и чудился в них некий подвох — богатые дома за просто так не предлагают…
Света простояла у окна до тех пор, пока гористый мыс, отделявший бухту Грюпанга от открытого моря, не исчез из виду. Потом зашла в угол за дверью — переодеться там, где её прикроет створка, если вдруг кто-то войдет. Сложила новую одежду в стопки, пристроила их на крышке сундука.
И, не зная, чем бы ещё заняться, сбегала в помывочную, прихватив корзину, принесенную Ульфом. От утреннего умывания в кожаном бурдюке осталась вода, и Света перемыла все яблоки. Надкусила одно из них, идя обратно — мелкое, с красными полосками на зеленых боках, кисло-сладкое.
В коридоре, шедшем через весь корабль, навстречу попалась пара человек. Смотрели они спокойно — и Света решила, что это люди Ульфа. Те, что пришли с Торгейром, пялились на неё по-другому, более нагло. Разглядывали в упор…
Она сунула мужчинам по яблоку, торопливо кивнула в ответ на пару «спасибо» — и заскочила в каюту. Снова помаялась у окна. Ульфа все не было, а садиться за шитье не хотелось. Даже мелькнула мысль — самой сходить наверх и поискать мужа.
Но там были люди, пришедшие с Торгейром. А слова Ульфа о том, что с теми, кто её заденет, он обойдется как положено, были ещё свежи в памяти.