Впрочем, во всё это никто и не верил. Население бежало из прифронтовых зон или покорно готовилось к оккупации, генералы прикидывали, сколько дней и часов продержатся остатки их дивизий и армий, но…
Но государственная машина этого обреченного корабля, на бортах которого было черными готическими буквами начертано «ТРЕТИЙ РЕЙХ», работала, несмотря ни на что.
Генрих Гиммлер смотрел из окна своего кабинета, погруженный в мрачные раздумья. С улицы доносились сирены пожарных машин, а над крышами домов поднимались клубы густого дыма — следствие утренней бомбардировки. Число воздушных налетов, уже пережитых Берлином с лета 1940 года, вплотную приблизилось к тремстам.
Последние месяцы рейхсфюрера преследовали сплошные неудачи. Сначала бесславное командование группой армий «Висла». Хорошо, что кошмар закончился и ему удалось, притворившись больным, спихнуть с себя эту непосильную ношу на плечи генерала Хейнрици. Потом провал переговоров с американцами. А ведь всё шло так хорошо. Вольф наладил прочный контакт в Цюрихе с Даллесом и уже обсуждал частности. И вдруг Борман что-то разнюхивает и даже пытается арестовать Вольфа. Пришлось срочно разрушить таким трудом созданную связь и представить дело как превентивную спецоперацию, направленную как раз на срыв возможных контактов предателей с Западом.
Неунывающий Шелленберг начинает налаживать связи через шведского дипломата Фолька Бернадота, но час назад он же приносит и кладет на стол рейхсфюрера газету с совершенно ошеломляющим объявлением:
«Профессору Бернадоту. Наш представитель из немецкого Красного Креста выехал в Стокгольм. Встречайте. К. Лонгин».
Вчера заказ на это частное объявление был принят в «Дер Ангриф» и сотрудник газеты, заподозрив неладное, тут же сообщил о нем по начальству. Но поскольку никто ни в СД (за исключением шефа), ни во всей Германии ничего не знал об их с Шелленбергом замыслах, не последовало никакой реакции. Газета вышла и лежит теперь на столе в кабинете Гиммлера. Кто еще сейчас читает это явно провокационное сообщение? Кто его автор и, главное, что ему известно о контактах с Бернадотом, с которым он уже встречался в феврале и совсем недавно — в самом начале апреля?
Гиммлер тут же потребовал принести несколько последних номеров «Ангрифа» и во вчерашнем сразу наткнулся на идиотские стишки с нарочито туманным смыслом. Туманным для тех, кто не знал, о чем речь. Он лихорадочно просмотрел ворох других номеров, велел принести также «Фолькишер беобахтер», но больше не обнаружил ничего существенного. Тем не менее было совершенно ясно — кто-то дает понять, что ему всё известно. Причем не только о секретной флотилии Деница, но и кое-что о личных тайнах рейхсфюрера СС. Всё рушится. Всё тайное становится явным.
Впрочем, сами по себе намеки на Копье его не волновали. Эта тема уже давно закрыта, как потерявшая всякую актуальность. Задуманная когда-то комбинация не была осуществлена по разным причинам. Кое-кого из причастных к ней людей, включая профессора Мангуса, пришлось убрать. Не было уже и замка Вевельсбург, развалины которого еще в первых числах апреля оказались в руках 9-й американской армии. Грандиозная мечта о строительстве «Ватикана СС», которое планировалось завершить к 1965 году, так и осталась на бумаге и в макетах,
Однако каков будет следующий шаг этого игрока? Что он знает еще? От всего этого у Гиммлера разболелась голова.
Он медленно снял телефонную трубку и попросил соединить его с гросс-адмиралом. Гиммлер предложил Деницу встречу и, когда намекнул, что речь пойдет о «Морском уже», услышал в ответ следующее: никакого отряда подводных лодок с таким названием уже не существует. Вчера на ночном совещании Дениц лично поставил перед фюрером вопрос о расформировании этой флотилии и распределении всех входящих в нее лодок по оставшимся дивизионам. Им предстояло в ближайшие дни выйти в море для выполнения индивидуальных боевых заданий, Гитлер поддержал это предложение, так что тема закрыта.
По-видимому, это была правда. Дениц и те, кто стоял за ним, поняли, что разоблачены, и поспешно уничтожают следы. Но все ли лодки будут отданы в действующий флот? Утаить парочку субмарин от фюрера не составляло особого труда. Сейчас, когда восточный берег Одерского фронта как кровью наливался войсками Жукова и Конева, грозя прорваться в ближайшие дни, Гитлера мало заботил флот. Он уже несколько раз порывался пустить крейсера на металл для танков, а их моряками пополнить пехоту сухопутных дивизий.
Явно ослаб его интерес и к подводным силам. Он готовился дать решительный бой на подступах к Берлину, а лодки для этого не нужны.
Гиммлер вызвал Мюллера и приказал ему немедленно отозвать в Берлин Крайновски.
— Он исчез, рейхсфюрер.
— То есть как исчез?
— Вчера под именем некоего Рихарда Краузе, работника Красного Креста, он купил билет на поезд, следующий в Копенгаген.
— Что?! Откуда это известно?
— Я разговаривал с одним из его сотрудников, которому как раз было поручено подготовить документы.
Гиммлер никогда не выходил из себя и не повышал голоса на подчиненных. Но по вздувшимся на его лбу венам и задрожавшей нижней губе было ясно, что сейчас он находится в состоянии крайней степени возбуждения, близкого не столько к гневу, сколько к испугу.
— Уничтожить, — почти прошептал он, вперившись взором в глаза шефа гестапо, — немедленно найти и уничтожить!
— Может быть, привезти его сюда и…
— Никакого расследования! Никаких контактов наших сотрудников с ним! Если он уже в Швеции, найти там и ликвидировать, как предателя, вина которого не вызывает сомнения. Вам всё понятно?
В соответствии с приказом Деница о расформировании «Морского ужа» его четыре подводные лодки спешно отправили на дооснащение. Все восемь экипажей сошли на берег и были частично расформированы. Две оставшиеся лодки, на которых уже установили десятки непонятных ящиков, полностью заправили горючим, заполнили консервированными продуктами питания, пресной водой, кое-какой амуницией и вывели в море. Два экипажа по семь человек каждый повели их под водой на северо-восток в сторону острова Лоланн. Их сопровождал старый миноуловитель. В заданной точке обе лодки аккуратно положили на грунт на глубине шестидесяти метров, после чего мини-экипажи покинули их через торпедные аппараты и были подобраны судном сопровождения. На обратном пути миноуловитель подорвался на мине, и все, кто был на его борту, бесследно исчезли.
Войдя в просторный номер гостиницы «Берлин», Крайновски бросил портфель на широкую кровать, снял черные очки и подошел к одному из двух больших окон. Он отдернул штору, и отсюда, с четвертого этажа, перед ним открылась вся городская панорама. Вдали, за крышами острова Амагер, виднелось море. Каких-нибудь двадцать километров водной глади пролива, и нейтральная Швеция. Слева Крайновски заметил высокую башню с часами и машинально сверил время — без пяти минут двенадцать.
В этот момент в комнату вошли. Он обернулся. Их было трое, в одинаковых плащах и шляпах. Один бесцеремонно подошел к телефону возле кровати и снял трубку.
— Рихард Краузе? — вопросительно посмотрел он на стоявшего у окна человека со шрамами на лице.
— Да.
— Он же оберштурмбаннфюрер СС Эрнст Крайновски?
— А вы кто такие? — рявкнул разоблаченный работник Красного Креста. — Что-то вас слишком много.
Человек с телефонной трубкой в руке повернулся к своим товарищам и слегка кивнул. Те быстро подошли к стоявшему у окна и, схватив его, повалили на находившуюся рядом кровать. Один из нападавших прижал к лицу жертвы платок. Через несколько секунд дерганье и рычание прекратились. Они аккуратно уложили грузное тело затихшего Крайновски поверх голубого покрывала, и второй вынул из внутреннего кармана плаща небольшой пластмассовый пенал. Достав из него маленький шприц с насаженной иглой, он повернул голову лежавшего на кровати набок и склонился над его левым ухом. Когда тонкая игла погрузилась далеко в ушную раковину, он надавил на шток.