Я не успела ответить, так как зашла мама. Торин вернулся в свой угол и с незаметной улыбкой наблюдал, как мама носится вокруг меня и рассказывает об операции. Она уверяла, что мне нечего беспокоиться о волосах и шраме. Видимо, пришлось сбрить участок волос у уха, чтобы прооперировать, но отрезанные волосы сейчас наименьшая из моих проблем. Больничная еда, которую мне таки прикатили, оказалась отвратной, я еле ее проглотила.
— Может мне принести что-нибудь другое поесть? — спросил Торин.
Обрадовавшись, что только я могу видеть его и говорить незаметно для мамы, я закивала. Он ушел, но вскоре вернулся с завтраком: сэндвичи с яйцом и сосисками, и горячий шоколад для нас обоих. К этому времени мама уже ушла домой, чтобы привести себя в порядок. Мы поели, и он оставил меня, чтобы я могла отдохнуть. Спустя пару часов он снова был здесь, уже с ланчем. Но через пару минут по коридору разнеслась речевка Троянской команды по плаванию.
— Мы Троянцы, хей-хо.
Лучшие в Кейвилл Хай, хей-хо.
Когда мы в воде, хей-хо.
Мы лучше всех, хей-хо.
Когда мы на сборах, хей-хо.
Мы жарче костеров, хей-хо.
Награда одна, хей-хо.
Золотая медаль, хей-хо.
Я усмехнулась, узнавая голоса Коры и Эрика. Пусть они и не кричали слишком громко, я удивилась, как только медсестры их взашей не прогнали или не сказали заткнуться. Танцуя, они зашли в палату, оба в форменных ало-золотых треньках, куртках и футболках, с очками на лбах. Скандировать они все еще не прекращали.
Когда мы плывем, хей-хо.
Всем тон задаем, хей-хо.
Только вперед, хей-хо.
Победа нас ждет, хей-хо.
Хей-хо, Хей-хо, Хей-хо.
Они закончили петь и стали в эффектную позу. Торин смотрел на них, как на пару сумасшедших, и пытался сдержать прорывающийся смех. Они выглядели нелепо, но это была неделя перед балом.
— Первый день «Гулящей недели» это….? — спросила Кора, встав руки в боки и склонив голову к плечу.
— «День спорта», — ответила я.
Ее подбородок задергался, а в глазах появились слезы.
— Завтра…?
— «Неоновый день», потом «Дурацкий», — добавила я, тоже сдерживая слезы. — А потом мой любимый… «Геройский».
— Ты помнишь. Значит, все в порядке? Твои мозги работают, — со слезами, сбегающими по щекам, она подошла ближе.
Я потянулась к ней рукой, и когда она ее схватила в свою, мы обе разрыдались.
— Может мне и просверлили дырку в черепе, но я никогда не забуду, какой сумасшедшей ты становишься во время «Гулящей недели». Кстати, на каком мы этаже?
— На втором, западное крыло, — сказал, улыбаясь, Эрик.
— Мы украсили его синими шарами и лентами, все на водную тематику… — Кора проглотила всхлип и посмотрела на меня. — Не смей больше меня так пугать. Я думала, что потеряла тебя и…и…я хочу обнять тебя, но не хочу задеть ребра, — она похлопала себя по щекам. — Повторю. Никогда больше, никогда не пугай меня так, — она взглянула на Эрика. — Ладно, теперь твоя очередь. Подожду снаружи, где я смогу пореветь, как идиотка, в одиночестве.
Я посмотрела ей вслед и покачала головой. Настоящая королева драмы, и я любила ее такой до смерти. Мои глаза встретились с Торином, но он и не думал уходить. Он откинулся на кресло, устраиваясь поудобней и всем видом показывая, что собирается остаться. Вздохнув, я отвела взгляд на Эрика.
Он поцеловал меня в лоб, сел в мамино кресло и дотронулся до моей руки. Я мельком взглянула на Торина, желая увидеть его реакцию. В его глазах снова стоял лед, а раздражение сложно было не заметить. Я понимала, что мне не должны нравиться подобные проявления ревности, но ничего не могла с собой поделать.
— Может мне принести что-нибудь? Что-нибудь непохожее на больничную еду? Может вытащить тебя отсюда? — спросил Эрик.
— У нас тут своя еда, балда, — нервно сказал Торин.
Я его снова проигнорировала.
— Большое спасибо, Эрик, но тут очень питательная пища, а выходить запрещено указаниями врача.
Его улыбка сошла на нет.
— Прости меня, Рейн, это все из-за меня.
— Из-за тебя? О чем ты говоришь?
— Это по моей вине ты здесь.
Я нахмурилась:
— Это неправда. Почему ты так говоришь?
— Если бы я был с тобой, а не пошел играть в эту дурацкую игру, ты бы не заскучала и не решила пойти домой, — он поцеловал мою руку. Торин приподнялся, будто хотел пролететь через всю комнату и выкинуть его в окно. — Ты же знаешь, я люблю тебя.
Торин зарычал.
Я кинула ему предупреждающий взгляд и ответила Эрику:
— Знаю.
— И что я сделаю все для тебя, — добавил Эрик.
— И это тоже знаю.