…Пока ехали, Надежда Васильевна все рассказывала волонтерам, какой Вовка хороший мальчик. И рассказала еще, что у Вовки есть маленький братик. Ах да, Вовка и забыл совсем, Надежда Васильевна ему говорила с полгода назад, что у него братик родился. Какой братик, откуда братик? У мамы родился еще один мальчик, в тюрьме. Никогда его Вовка не видел, да и видеть не особо ему надо. Он в доме малютки сейчас, там до трех лет, а у них в детдоме — там наоборот, с трех. Может, к ним потом переведут, может, и нет. “Как братика зовут, Вова?” — спрашивает глупая волонтериха. Не знает Вова, как его зовут. И Надежда Васильевна что-то покраснела и засуетилась. “Может, Миша?” Вот с чего вдруг — Миша? А может, и Миша. Может, мама от него откажется, кто знает, откуда этот Миша взялся, пусть этого Мишу усыновят, да пусть хоть в Америку, а маму выпустят из тюрьмы и заживут они с Вовкой вдвоем, хорошо заживут, как и не жили никогда.
Александр Дмитриевич
Какая-то совершенно бесконечная история несчастий это уголовное дело. Взялся мужик строить малоэтажный поселок в ближнем Подмосковье. Направление юго-восточное, местность пересеченная, шоссе рядом, что там строить — социальное жилье и таунхаусы экономкласса. И что-то у него сразу пошло не так: то землю не так оформит, то газ, то электричество, то с администрацией района входит в противоречие, а только успеет договориться — так там сажают всех, и так по два раза. Поселок тем временем худо-бедно все ж таки застроился, и сам он там с семьей поселился, несколько домов строителям отдал, что-то в администрацию района, парочку квартир отдал жилищно-коммунальным сотрудникам, специально для этого выписанным с востока Украины. Но оставались еще дома под заселение, и строить дальше можно было, домов десять-пятнадцать на это поле влезло бы без проблем, он уж и котлованы раскопал.
Трагедия случилась в тот самый день, когда стало понятно: здесь скоро будет метро. Не то, что замыслили построить, это уже давно случилось, но никто не предполагал, что двадцатилетней давности прекраснодушные планы вдруг окажутся близки к воплощению. И мало кому интересная земля в округе взлетела в цене и в инвестиционной привлекательности. Под это дело еще раз посадили половину действующей администрации и начали перетряхивать все существующие проекты и контракты.
Передел, стало быть, финансовых потоков, сфер влияния и определение новых точек роста в связи с открытием станции метро “Котельники”.
Мужик и попал под этот каток — не мог не попасть, это уж у нас обычное дело. С хорошим адвокатом, да с грамотным поведением, да с надежным тылом — ну, отсидел бы года три, ну, разорили бы его, отняли бы поселок, это уж само собой. Вышел бы сильно потрепанным, а если б повезло, то и через год вышел, что-то бы сохранил, можно было бы свести концы с концами, оглядеться, отдышаться, начать все сначала. Но невезение началось у него фатальное. У жены и у средней дочери (а всего дочерей у мужика трое) обнаружили онкологию. Хорошо, вовремя обнаружили, быстро лечить стали, благо и жена сама доктор, в хорошем месте работает. В общем, тыл не смог обеспечить мужику надежную поддержку, и трудно кого-то в этом винить.
…Жена Юля сидит напротив меня в косыночке после химиотерапии. Очень приятная и разумная женщина, хорошо держится. А дела-то не очень хороши: мужу ее уже дали пять лет, и сидит он уже так давно, что скоро выйти должен. Но землю у него еще не отобрали, очень уж там вокруг него серьезные силы вьются, между собой никак не разберутся, вот мужик и сидит. Что еще хуже — вторую уголовку против него завели, чтобы не отпускать. Аккуратно спрашиваю: а вообще как дела?
А хуже некуда. Поселок разваливается. Отключили там воду, газ и электричество, потому что никто за это все не платит. Счета компании мужика давным-давно арестованы. Стройка поросла бурьяном, а наемные работники, которых мужик пригласил пять лет назад следить за жилищно-бытовым порядком, вскрыли построенные дома и квартиры и заселили туда каких-то людей, говорят, беженцы. В центре всего этого вертепа живет семья мужика, которую остальные жители считают во всем виноватой и разве что камнями пока не закидывают. Денег нет. То есть как таковых. И давно.
— А что, — спрашиваю, — адвокат? Он работает, как вы с ним рассчитываетесь?