И это очень важный вопрос.
Потому что четкий ответ, почему вкус всех этих гнутоножечных яхтовладельцев, всех этих сановновыездных чиновников ужасен, очевиден только тем, кто смеется над ними.
И лично мой ответ таков.
Эстетическое отношение искусства к действительности состоит в том, что искусство, как и жизнь, не может остановиться в развитии, ибо остановка в развитии означает вовсе не жизнь, а смерть. Вещь, точь-в-точь повторяющая шедевр, будет не шедевром, а в лучшем случае копией, в худшем — подделкой. Я уж не знаю, почему так искусство устроено, — может быть, затем, чтобы человек мог реализовать шанс на бессмертие, который искусство, безусловно, дает, — но устроено оно именно так. Повесть с десятком страниц описаний природы в стиле «солнце осветило мириады капель росы на просыпающихся травах и заиграло бриллиантом в каждой из них» сегодня может написать либо идиот, либо пошляк, хотя именно так писал Тургенев, который ни первым, ни вторым не был. Нельзя писать «под Шишкина», «под Дали», нельзя строить «под Растрелли», нельзя шить «под Вивьен Вествуд» — именно потому, что это уже написано и построено Шишкиным, Дали, Растрелли, Вествуд. Самый дешевый стиль в искусстве — это историзм, эклектика, когда понадергано отовсюду, но в отличие от постмодернизма выдано за свое.
Пошлость — это всегда тираж, повтор. «Мона Лиза» в Лувре — шедевр. А когда под стеклом каждой второй маршрутки — пошлятина.
Конец навязанного счастья
А не будет в этом году никакого Куршевеля в том смысле, в каком тусовщики его последние годы знали. И вы — если этот номер «Огонька» читаете в новогодние каникулы — будете знать это даже лучше, чем я
Не будет отмечать (не отмечал) миллиардер Михаил Прохоров в Куршевеле свой день рождения с соответствующей рождественской вечеринкой; хор кубанских казаков не споет (как прежде) «Хава-Нагилу» для Романа Абрамовича в отеле Les Airelles; Рома Зверь не оглушит окрестные горы «ты любишь конфеты и секс по утрам»; и знаменитой «синей» вечеринки Martel в клубе Les Caves с диджеями из парижского Buddah Bar тоже не было и не будет.
То есть, конечно, Куршевель в «русскую неделю» — с 2 по 7 января — не будет пустовать, совсем наоборот: свободных мест в отелях или шале на момент сдачи этого номера нет (в находящемся в 30 километрах Валь д’Изере, где я пишу этот текст, они — для сравнения — есть). Но в отсутствие главных лиц, как известно, корпоративная вечеринка превращается в пьянку. В отсутствие Потаниных, Абрамовича, Прохорова, главных узнаваемых лиц и знаковых событий, понаехавшим тут в Куршевель русским топ-менеджерам остается либо общаться с собой (спрашивается, а что, не могли в Москве?), либо кататься на лыжах (тут проблема, что половина приехала не кататься).
И это разворачивает «русскую тему» за границей в совершенно ином направлении. А, собственно, что несут urbi et orbi сошедшиеся вместе за границей русские? Что — и о чем — говорят они миру? Я понимаю, что скажу глупую, дурацкую, но все же принципиально важную вещь: деньги, после того как превышают количество, необходимое для насыщения голода, налагают определенную ответственность на их обладателя. Как, скажем, автомобиль или оружие. Как обладание любым видом энергии.
В Валь д’Изере, относящемся к так называемому Espace Killi, «региону Килли», названному в честь знаменитого горнолыжника Жана-Клода Килли, я, откатавшись до упаду по крайне заковыристым трассам, всем задаю один и тот же вопрос: что во Франции думают о русских? Кто прав и кто виноват в прошлогоднем куршевельском скандале? Отличается ли поведение русских от, скажем, англичан, которых в Валь д’Изере, не соврать бы, процентов девяносто и которые, жестко рубанув пива с виски, ведут себя не всегда в рамках классического джентльменства?
Вот куратор местной художественной галереи Marina. Она продает во Франции новосибирского художника Александра Шурица и утверждает, что французский вкус не такой уж прекрасный. «Знаете, здесь в каждой галерее одно и то же — однообразный абстракционизм. То есть тот же Шишкин, но по-другому. У нас все удивлены этими прошлогодними арестами в Куршевеле. Ну, привез Прохоров с собой красивых девушек — какое это имеет отношение к сутенерству?! Вы были в Париже на Сен-Дени? Вот там натуральные проститутки стоят! Здесь все, кроме полицейских, считают, что это была совершенно возмутительная акция». Правда, в конце разговора выясняется, что настоящее имя Marina — Марина, и она всплескивает руками, переходя с французского на русский: «Как смешно! Соотечественников не узнала! А знаете, насчет швыряющих деньги русских я вам так скажу: мы для французов тоже иногда специально повышаем на картины цены. Потому что если недорого — они смотрят подозрительно. А если дорого — это для них значит хорошо».