— А может эта засуха, подобно которой на моей памяти не было, а я уже пять десятков годов на этом свете мучаюсь, — это знак от них, от Предков, да не иссякнет память о них! А?
— То есть? — не понял Рус.
— Второй год не посылают они дождей, а в Кальварионе, говорят, все благоухает! Это правда?
— Да, — хотел добавить, что там всегда благоухает, но домоправительница не дослушала:
— Это знак нашему кочевому народу! Предки хотят, чтобы мы все, все тиренцы ушли туда! — воскликнула с неприсущим ей фанатизмом и, осознав это, стушевалась. — Я правильно думаю, господин Рус?
— Ох, Асмальгин! Видят боги, не до тебя сейчас! То у тебя пятно проклято, то там наоборот «счастливые долины предков» — не поймешь. На стол накрыто? Мы с господином Андреем борка готовы съесть… — домоправительница с достоинством поклонилась, пряча смущение, и торжественным движением руки открыла путь в столовую, откуда доносились волнующие голодное естество запахи.
Вот за этим обедом Рус и вспомнил о давних задумках «универсальной защиты». Поделился соображениями с Андреем, тот горячо поддержал это начинание, идущее наперекор «воле богов» в том виде, в котором её преподносили в орденских школах. И в перерывах между заботой о мелиорации вверенной им части тирских посевов, старые друзья приступили к реализации невозможного. Благо, необходимые алхимические ингредиенты теперь всегда носили с собой, в пространственном кармане Андрея.
К сожаленья (а для Руса так к счастью), зять Пиренгула не мог тратить свое время исключительно на помощь тестю. На плечах князя Руса Четвертого лежали Кушинар, который просто опасно было надолго оставлять без присмотра и Этрусия, куда его, пасынка их бога — Френома, часто звали поприсутствовать то там, то сям; хотя сам пасынок считал, что в царстве славных воинов он лично уже не требовался: Эрлан отлично справлялся с царской должностью, а «заветов» Рус написал лет на полста вперед. Орден Призывающих расправлял крылья — даже самые ярые противники нового подхода к воспитанию Духов соглашались с тем, что орденские ученики стали намного сильнее среднего воина-Призывающего. Школьные жрецы — наставники только-только освоили Русовский курс, который он им закончил начитывать еще полтора года назад, а учить их дальше — только портить. Пусть сначала эти знания дойдут до автоматизма. Страсти между грусситами и гросситами, периодически вспыхивая, все же сходили на нет. В общем, личное присутствие Руса в той большой северной стране нужно было исключительно на праздниках. А был еще и Кальварион, где его и боялись, и благоволи, как «побратима» Эледриаса и эксперта «по каганам», и где его всегда ждала любящая жена. Тем более, она была на сносях. Точнее, всего на третьем месяце, но Рус уже опасался лишний раз её потревожить, заранее гордясь своим скорым отцовством и толком не понимая чувств, который при этом испытывает. Жалел Гелинию, придавленную грузом забот о собственном неустроенном княжестве, помогал, чем мог, уговаривал не принимать проблемы близко к сердцу. В спальне старался быть обходительным и, насколько получалось, нежным. Жаль, что из-за засухи и других своих дел, ночевать в обнимку с женой удавалось редко. Надо упомянуть еще и «лесное царство» Сильвалифирию, где Рус тоже время от времени появлялся. Так что Андрей в полях часто оставался один и работа над «универсальной защитой» растянулась на целый год.
Дело было не только и не столько в вынужденных перерывах, а главным образом в той самой «воле богов», будь она неладна. Иначе, за тысячелетия развития магии, тем более за последние пять сотен послесумрачных лет, когда доступные людям Силы богов возросли и обрели более-менее четкие законы, когда появились уникальные алхимические возможности, такой амулет давно бы создали. Собственно, какое-то подобие «универсальной защиты» и было придумано — это Знаки. Особые «рисунки» из алхимических эликсиров, наносимые магом на твердую поверхность под речитатив специальных молитв придавали вещам разные свойства: укрепление материала, защита от воздействия структур, усиление проникающей способности и так далее. Еще в некоторые Знаки можно было добавить мини-структуры, например «разрывающие» или «отравляющие». От последних Андрей чуть не погиб, но это старая история.
Рус, на основе простейшей земной механики давно создал «отражатель» — хороший амулет для защиты от воздействия структурированной Силы. Атакующие структуры, попадая под воздействие этого артефакта, разрушались, а высвобождающаяся Сила как бы «обтекала» носителя амулета. Однако, против не магического оружия «обтекатель» был бессилен: Знак «стирался», а стрела продолжала свой смертоносный путь, даже не замедляясь. Диверсанты, защищенные от магических ударов, получали ранения, а то и гибли от обычного железа. Не так давно, перед тем самым разговором с Андреем, Рус, теперь уже на основе местной «пыльной стены», сделал амулет защищающий любого человека (хоть склонного к Силе, хоть нет) от «честного» железа. И очень гордился тем, что сам поработал алхимиком, а не просил Андрея.
Если с необходимостью вручную активировать — деактивировать амулет еще можно было смириться (иначе ни попить, ни покушать), то неприятное открытие того, что обе виды защиты нейтрализовали друг друга, даже когда находились каждая в своем «камне», а не только при попытке их совмещения, казалось, рубило саму идею под корень.
— Чик! — горячился Андрей. — Я понимаю, ты — пасынок Френома, побратим Эледриаса, практически божественных кровей…
— Брось, Андрей! — раздраженно прервал его усталый Рус. — Что ты повторяешь разные глупости за простонародьем? С Френомом, каюсь, правда, но зачем разносить эти слухи о якобы побратимстве? — Он никому не рассказывал о своих «встречах» с Эледриасом и Эскулапом.
— Да что ты говоришь! — Возмутился Андрей. — А кто боялся в пятно шагнуть? Кто заставил Грацию принять посвящение тогда еще не рожденному богу? Уж по крайней мере — не я! А откуда у тебя столько знаний о каганах и альганах? Я смирился, ни о чем тебя не расспрашиваю, но народу языки не привяжешь. Так что будешь побратимом! Радуйся, что хоть кровным братом тебя не считают, а могли бы… — Текущий выдохся и устало, даже со стариковским — явно напускным кряхтением, сел на белесую траву, которая сухо захрустела под ним, словно выражая негодование. — Думай Чик, у меня идей нет. Где твоя божественная наглость?
— Была да сплыла… — задумчиво ответил тоже успокоившийся друг. Лег на землю, привычно не замечая поднятой им пыли, так и норовящей пощекотать в носу, стремясь вызвать сопливый чих. Стерпел. В его руке появилась медная фляга, он с наслаждением сделал один глоток и предложил попить Андрею. Тот взял и попил от души, напоследок крякнув от удовольствия.
— Вспотеешь, Андрюша, — подколол друга Рус.
— А я — Текущий, вспотею — высохну. Ну не могу терпеть так, как ты — каменный. Приятно на жаре испить холодной водички, согласись. Словно божественный нектар по горлу льется…
— Кстати, фляжечку наполни, пожалуйста. Родничок похолоднее отрой.
— Сейчас, отдохну немного. Чуть до отката с тобой не дошел. Соленая ему, видите ли, вода пошла… а пресная еще глубже залегает, между прочим… — Андрей ворчал, чтобы не было скучно. Рус размышлял.
Он уже пожалел, что взял за основу «пыльную стену» — чисто местное творение. Вроде разобрался в ней, изучил «от» и «до», а что-то упустил. И уже догадывался что именно — Волю. Исповедуя принцип «от добра — добра не ищут», полностью положился на искусство местных магов. Сильно врос он в этот мирок и это давало свои минусы. Земля забывалась и её реалии становились все мене фундаментальными, а магия, с её почти полной иррациональностью, воспринималась как норма. Рус постепенно терял то, чем он и был силен — веру в неизменность мира, в его незыблемые объективные логичные законы. Раньше это мешало ему поверить в свою Волю, а теперь, когда он её осознал, побывал короткое время Богом, стало препятствием в обратном — внести земные законы чисто технологичного, научного мира в местные магические Силы. Слишком близко он познакомился с магией и поверил в её действенность почти так же, почти на том же бессознательном уровне, как верил в обычные физические явления. Например, в закон всемирного тяготения, который, кстати, здесь преодолеть не смогли. Люди не летали ни как птицы, на при помощи «ковров — самолетов». Даже маги-Пронзающие умели левитировать исключительно неодушевленные предметы. Стоило сесть на то же бревно человеку — и на пядь поднять не смогут. Самих себя от земли отрывать не получалось. Магистры-Ревущие при помощи сложнейшей структуры могли совершать длинные прыжки. И это все. Ну, Хранящие наловчились подниматься на своих «лифтах». А где полет? Не встречалось еще на благословенной Гее такого явления. Слияние с Силой и перемещение могучих магов над поверхностью — не совсем то. В этом случае само тело «теряется». Да и перевелись те досумрачные мастера, теперь это умел один Рус. Возможно, и некоторые магистры, чтобы компенсировать потерю Звездных троп, тоже научились — Рус о том не ведал. Отиг точно пока не мог и, похоже, освоив «зыбучую яму», особо не стремился.