Обстановка вокруг меня внезапно задрожала. Сразу затем, как я услышал последние Сашины слова. Словно я начал падать с высоты в несколько метров. Голова закружилась. Видимость резко ухудшилась, превращая пространство рядом со мной в непроглядное, цветное покрывало. Стало трудно дышать. Размахивая руками, я тщетно искал опору, чтобы элементарно удержаться на ногах. Картинки из прошлого стали часто возникать перед глазами и стремительно меняться, пока, наконец, все то, что меня окружало, не исчезло полностью.
Двумя днями ранее.
«….
- Да не бойся, малой. Спускайся уже. – Требовательно позвал снизу Сашка, довольно улыбаясь и нетерпеливо махая одной рукой.
Я же, неотрывно смотря на отверстие в проломленных досках у себя под ногами, следовать его совету не спешил. Сегодня и так однозначно был не лучший день в моей жизни. Еще с самого утра все пошло наперекосяк. За завтраком я умудрился разбить одну из любимых бабушкиных кружек. Потом, поскользнувшись на крыльце, буквально на ровном месте, неловко слетел по ступенькам вниз и порвал единственные шорты. Мало того, что теперь хромал на левую ногу, так вдобавок был вынужден париться в толстенных джинсах. Ко всему прочему (как будто этого мне было мало), брату с его дружками, вместо спокойной прогулки под мягкими лучами летнего солнца, приспичило полазить по заброшенному кладбищу, расположенному в самой отдаленной части местной обители мертвых. Настолько древнему, что на занимаемой им территории до сих пор можно было наткнуться на покосившееся и наполовину погрузившиеся в землю, надгробия конца девятнадцатого века…
Этим летом парни грезили сокровищами. Откуда у них взялась эта мания, я не знаю. Может, прочитали что или фильм какой-нибудь отставил свой неизгладимый отпечаток. Но обследуя от безделья старые, частично-разрушенные склепы, они всерьез мечтали наткнуться посреди вековых развалин на что-нибудь действительно ценное. В один из таких могильников наша команда охотников за сокровищами и провалилась в итоге. Точнее не в сам склеп, а в его подвал, в небольшое помещение под полом. Да и не все, а только Мишка Агафонов. Саня с Колькой Ивановым спустились позже самостоятельно, одновременно прыская со смеху над потирающим спину, другом. Вообще, с момента как под дряхлыми, полупрогнившими досками обнаружилось скрытое помещение, вся троица прибывала в состоянии дикой эйфории. Они на сто процентов были уверены, что наткнулись на нечто более серьезное, нежели просто подвал чудом уцелевшей, усыпальницы. В пользу их теории стены были расписаны причудливыми рисунками с неразборчивыми надписями, а под ногами, скрытые толстым слоем пыли, местами проглядывались уцелевшие остатки художественного паркета. Что, в целом, сильно контрастировало с нашими небогатыми знаниями о конструктивных особенностях подобных строений.
Ко всему прочему, здесь отсутствовал даже намек на двери. Тем самым наводя на мысль, что подвал был заколочен снаружи и, скорее всего, тайно. А раз он не был обнаружен местными до сих пор, значит, никто из них и понятия не имел о наличии в одном из склепов старого кладбища, тайной комнаты. На фоне, по мнению парней, довольно правдоподобных размышлений, подростковые мечты о сокровищах уже не казались такими уж наивными фантазиями.
Внутри склепа сильно воняло мочой, а из пролома в полу потянуло еще и сырой землей, вперемешку с гнилью. Так что у меня лично спускаться вниз особого желания не было. Как не было и желания терпеть насмешки или, того хуже, обвинения в трусости вследствие своей нерешительности. Поэтому, недолго поколебавшись, собирая воедино остатки (чего уж там таить) небольшого мужества, я все же опустил в проем сначала левую, а затем и правую ногу. Повисел на вытянутых руках несколько секунд, окончательно собираясь с духом и, зажмурив глаза, благополучно спрыгнул вниз.
Ступни с глухим звуком коснулись поверхности земли, подняв вверх облако коричневой пыли. Машинально вдохнув, я несколько раз громко чихнул. А когда короткий приступ защитного рефлекса закончился, я сплюнул попавшие в рот частицы сухой грязи и бегло осмотрелся. Внутри подвала было достаточно темно, но благодаря пролому в полу, хотя сейчас уже правильнее было говорить в потолке, внутрь попадали робкие лучи дневного света, частично освещая причудливое помещение. И благодаря им, глаза быстро привыкали к сумраку, а видимость с каждой секундой становилась все четче.