Она спустилась с кровати и подошла к нему. Сегодня в последний раз она хотела насладиться его близостью и разделить с ним ни с чем не сравнимый восторг любви. Почувствовать его нежность, его испепеляющую страсть, которая проникала до самых глубин ее существа, вызывая ответный огонь.
— Милорд! И сегодня я жажду счастья!
Уорик по-прежнему не двигался и молча смотрел на нее. Она проклинала его за то, что ей приходится прибегать к недостойным женским ухищрениям! Зато теперь-то он наверняка не сможет ей отказать!
Ондайн потянула рубашку с плеч, та легко соскользнула вниз и невесомым облаком легла у ног, открывая наготу стройного тела, позолоченного отблесками пламени, божественно прекрасного и… дьявольски соблазнительного.
Уорик резко выдохнул, почувствовав сильное возбуждение. Кровь бросилась ему в голову, пульсировала и кипела во всем его теле. Боже, Ондайн, эта самая прекрасная и самая невероятная возлюбленная! Несмотря на всю боль, которую он причинил ей, она пришла к нему…
Его таинственная русалка, которая получила новую жизнь, связавшись с ним узами брака, смотрела на него, подобная вечно торжествующей Афродите. В ней были огонь, и свет, и жизнь — все, к чему он теперь стремился! Любовь, и боль, и страх — все, что составляло смысл его существования…
Кто она, эта богиня? Простая ли девушка, графиня ли, она, без сомнения, была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо встречал, она, его возлюбленная.
Уорик подошел к ней, провел рукой по ее волосам, сжал плечи и жадно прильнул губами к ее шее. Прошла целая вечность. Наконец он тихо прошептал ей на ухо:
— Вы уверены, мадам, что хотите сейчас именно этого? Если я останусь минутой дольше, я уже не смогу уйти.
Она обняла его и прижалась всем телом, затем встала на цыпочки и нежно коснулась губами его губ, еще и еще раз. Он сжал ее так, что хрустнули ее хрупкие кости, и вскрикнул от переполнявшего его счастья. Ондайн, русалка! Вихрь страсти, желания и любви закружил его в волшебном танце. Уорик заговорил, но Ондайн остановила его поцелуем.
— Сегодня никаких слов, — прошептала она.
Горькая правда не помещает им этой ночью! Жестокая реальность не разрушит иллюзий! Пусть ветер за окном яростно бросается на каменные стены, вторя ярости их страсти, а дождь барабанит тяжело и часто, как пульс их крови. Буря за окнами была бурей в их сердцах, прекрасной и жестокой, бесконечной и свободной.
Русалка, волшебница, загадочное существо! Она любила его сладостно и страстно, отдавая всю себя, как никогда раньше.
Он предавался ей всем телом, всей душой, наполнял ее снова и снова, с дрожью, трепетом, стоном…
В каждом прикосновении — благоговение, в каждом взгляде — обожание, в каждом поцелуе — наслаждение.
— Ондайн, Ондайн… — повторял он в сладком забытьи. Но когда простые слова «я люблю тебя» готовы были сорваться с его губ, она снова прикоснулась к ним пальцем, упрямо, помотала головой и умоляюще произнесла:
— Не надо слов! Сегодня никаких слов, прошу тебя!
Пусть так! Для слов у них будет завтра, и, может быть, не найдется ни одного более красноречивого, чем молчание этой ночи.
Он кивнул, прижал ее к груди и впервые за долгое время заснул спокойно, без страха за нее.
Уставший до предела, Уорик уснул быстро. Его дыхание сделалось ровным, напряженность в лице исчезла. В этот момент он ; казался очень молодым и красивым.
Ондайн тихо лежала рядом с ним и смотрела на него, стараясь запечатлеть его черты в сердце и памяти. Строгие и четкие линии Ч его лица, чувственный изгиб полных губ, полукружие бровей. Она осмелилась даже пробежаться пальцами по его груди, потрогать плотные мускулы, курчавые волосы.
Но вот Ондайн вздохнула и осторожно встала с постели. Ее взгляд упал на туалетный столик: на нем лежала груда золотых монет, которые Уорик собирался дать ей с собой в колонию.
Увидев эту поблескивающую горку — подтверждение его намерений отправить ее завтра за океан, — Ондайн горько улыбнулась. Что ж, деньги ей пригодятся! Но она уже не могла обманываться. Да, он искусный любовник, похотливый сластолюбец, который никогда бы не отверг хорошенькую девушку. Но цену его чувств определить нетрудно: что далось даром, и потерять не жалко. Иллюзия любви разбилась окончательно.
Ондайн тихо пошла в свою комнату, надела простое, неброское платье, теплые чулки и самые удобные ботинки. Потом она отыскала плащ из грубой коричневой шерсти с огромным капюшоном, в котором ее без труда примут за паломницу. Больше она ничего не взяла, чтобы путешествовать налегке, поскольку сейчас самым важным для нее была скорость.