Она в великом гневе обернулась, полная решимости отыскать шутника и наказать его, но вместо этого издала испуганный вопль.
Искать шутника не было нужды. Он стоял всего в десяти шагах от нее. Это было существо, похожее на мираж, образ, порожденный игрой света и тени. Мороз пробежал по коже Ондайн.
Существо было наглухо закутано во все черное, на лице — демоническая маска со зловещей насмешливой улыбкой. Ондайн не двигалась с места, будто пораженная громом, и не верила своим глазам. Демон поднял руки и показал острые когти, длинные и смертоносные, кривые и алчные, способные, казалось, в одно мгновение разорвать ее на части.
В глубине души Ондайн догадывалась, что перед ней не демон и не зверь, который вышел на свет Божий из преисподней, а надевший маску человек. Но сейчас это не имело значения. Будь то человек или зверь, существо, стоявшее перед ней, хотело причинить ей зло, и она не должна была этого допустить.
Как в страшном сне, не в состоянии издать ни единого звука. Ондайн бросилась к главному проходу, но существо преградило ей дорогу, и девушке пришлось бежать дальше вправо. Вокруг не было никакого укрытия; она бежала, даже не осмеливаясь обернуться, чтобы посмотреть на преследователя. Наконец к ней вернулся голос, и она позвала Джека, в первый раз благодарная, что он слоняется где-то поблизости. Но неизвестно, ответил ли он на призыв, потому что существо кинулось ей наперерез между кресел и уже ожидало се в конце прохода, по которому она бежала к двери.
Ондайн остановилась и снова бросилась назад. Все происходило как в тумане. Она оказалась перед роскошной усыпальницей последних Четхэмов, и для нее был открыт единственный путь — к воротам смерти, к могиле Женевьевы.
Она поняла это и в тот же момент обнаружила, что стоит на краю каменной плиты, за которой зловеще зияла черная дыра. Ондайн взглянула на приближавшееся существо и с криком провалилась в бездну. Звук ее голоса разнесло глухое эхо.
…Юбки смягчили удар и спасли ее от повреждений. Ондайн не чувствовала боли, только отчаяние. Где она? Девушка посмотрела вверх и увидела сверхъестественно голубой свет. Затем она услышала скрип и скрежет и поняла, что каменная плита, отодвинутая нарочно, чтобы она упала, заняла свое прежнее место.
И как только отверстие закрылось, исчез и этот призрачный голубой свет.
— Нет! — в отчаянии крикнула Ондайн, и звук ее голоса был ужасен, тысячекратно отраженный эхом.
Она закрыла глаза и принялась уговаривать себя, что не верит в дьявольских духов, привидения и тому подобное.
Да, но как побороть пронзительный холод и ужас?! Как забыть, что она окружена гробами всех усопших Четхэмов?!
Она судорожно сглотнула, открыла глаза и прищурилась в надежде отыскать хоть какой-нибудь лучик света, который указал бы ей путь спасения. И вдруг впереди показался свет! Тонкая полоска! Может быть, там есть проход?
Теперь нужно идти. Она сделала шаг вперед, но сильно обо что-то ударилась. Когда она пришла в себя, то увидела, что перед ней гроб. В следующую секунду темноту подземелья разорвал леденящий крик ужаса.
Гроб был открыт. Внутри на шелковых подушках лежало тело. Даже в темноте Ондайн узнала эту женщину, наряженную в дорогой бархат, с молитвенно сложенными на груди руками и разметавшимися по подушке волосами. Лицо уже сгнило, ибо время и смерть идут своим чередом и не щадят даже величайшую красоту.
Женевьева…
В этот момент в ней не осталось ни смелости, , ни здравого смысла, ничего, кроме паники, слепой и дикой. Призвав все свое мужество, Ондайн прошла мимо гроба Женевьевы и побежала на тоненькую полоску света, единственный лучик надежды.
Ондайн оказалась в каком-то туннеле, пропитанном могильной сыростью и зловонными испарениями. Тишину здесь нарушали только шорох ее платья и возня крыс и мышей.
Она переступала через них, когда они перебегали ей дорогу, пищали, возились и шуршали под ногами, и не обращала внимания на паутину, липнувшую к ее лицу и платью.
Отплевываясь и изредка всхлипывая, она на ощупь пробиралась вперед и через какое-то время добралась до источника света — еще одной стены, в которой виднелась небольшая расщелина. Ондайн ощупала стену и обнаружила в ней выступающий камень. Девушка толкнула его, но камень не поддавался. Она снова и снова давила на него изо всей силы, обдирая руки и обламывая ногти, переводила дыхание и снова толкала. Выбившись из сил, она остановилась. Сердце стучало, как молот по наковальне. Спокойствие, трезвость, терпение… О Господи, как нужны были ей сейчас все эти добродетели! Ондайн глубоко вздохнула и снова принялась за работу, налегая на камень всем телом.