— Так у вас у обеих замечательная личная жизнь. Зачем вам думать, куда ехать в отпуск? Пусть ваши мужчины думают.
— Ты сама знаешь, что такое мужчины.
— Я-то знаю, что это такое. Но где они? Почему не поехали с вами?
— Ты сама знаешь, у Стиви работа…
— А у Шелдона — семья! — буркнула Натали, опуская глаза. — Только не говори мне, что встречаться с женатым аморально! — Она засунула в рот еще три конфеты сразу.
— Скорее безрассудно. Давайте сменим тему.
— Да. Давайте. Посмотрите, как прекрасно финское лето!
— А главное, что особенно приятно, — оно очень теплое!
— Адель, не остри, у тебя плохо получается.
— Это потому что меня лишили одежды. Вы бы попробовали не острить, когда к вечеру колени мерзнут!
Шерри направилась к выходу.
— На улице плюс двадцать пять. Я пошла купаться.
— У меня-то по крайней мере будет настоящий отпуск, — не унималась Адель. — Хоть и без одежды. А у вас с Шерри — неизвестно что.
— Ой, да ладно! — возмутилась Натали. — Ну подумаешь, нарисую пару эскизов для мистера Стентона! И что дальше?
— И пару раз лично слетаешь домой, чтобы показать их ему.
— Нет. Я отправлю фотографии по электронной почте.
— Могу себе представить.
— Зато, когда я буду стоять возле мольберта на берегу, местные финские парни будут смотреть на меня и думать, что я — художница и рисую для себя.
— А когда они вместо финских пейзажей увидят ремонтные гаражи автосалона мистера Стентона…
— Нет, Адель. Они придут посмотреть на мои мольберты, а увидят тебя. И ты наконец…
— Мне не нравятся финны. Они все тугодумы. — Адель сняла заколку, и длинные черные волосы рассыпались по ее спине. Ей всегда говорили, что в ее внешности есть что-то мексиканское. Или испанское. — Я люблю горячих мужчин. Понимаешь?
— Угу. — Натали с нескрываемой завистью смотрела на волосы подруги.
— И темпераментных… Ты о чем думаешь?
— И почему это богатство не мне досталось? А у меня — какие-то остатки прежней роскоши. — Натали, поморщившись, повертела в пальцах свой белокурый локон. — Может, мне, как Шерри, сделать короткую стрижку?
— Мужчины любят, когда у женщин длинные волосы.
— Глупости! Ты так говоришь, потому что у тебя они есть. А у нас — нет.
— Не переживай. Когда мне тоже будет тридцать, их станет гораздо меньше… Ну так вот. Ты можешь рядом со мной представить спокойного, рассудительного финна?
— Нет. Ты права: это будет что-то противоестественное.
— Вы фрукты взяли? — крикнула Шерри с улицы.
Натали торопливо засунула в рот последние три штуки.
— Они закончились!.. Действительно, тебя лучше финнам не показывать. Финны — народ спокойный.
— Принесите фрукты! — снова донеслось с улицы. — На втором этаже еще коробка!
— Это не фрукты, а конфеты! — проорала Натали. — И мне не охота за ними идти!.. А может, уже хватит?
— Это тебе уже хватит! А нам с Аделью — нет.
— Я достану, — перехватив несчастный взгляд подруги, сказала Адель.
Она легко взбежала по ступенькам. Коробка чернослива лежала на столе в коридоре. Вокруг нее, видимо соблазнившись ярким цветом упаковки, кружил толстый шмель.
Адель несмело согнала его, спустилась вниз и снова с необъяснимым блаженством принялась смотреть в окно. Просто рай на земле. Их вилла стояла так удачно, что из окон просматривались все четыре стороны света. С запада, через дверь на веранду, неистово било солнце, окрашивая все предметы в гостиной в рыжие цвета.
Она непроизвольно прикрыла ладонью глаза. От камня на перстне по стене сразу запрыгали солнечные зайчики.
— Все будет хорошо! — вдруг сказала она своему отражению в зеркале. — Мы все переживем, все преодолеем. И все у нас наладится!
Спустившись с крыльца, Адель остановилась: ей показалось, что к голосам подруг на берегу присоединился другой, мужской голос. Обзор пляжа ни из комнат, ни с крыльца был невозможен — мешали сосны. Для того чтобы рассмотреть происходящее возле столика, требовалось подойти ближе метров на двадцать.
На Адель почему-то напала странная робость: в эту секунду ей ни за что на свете не хотелось обнаруживать себя перед посторонними людьми, тем более мужчинами. Может потому, что одежда оставляла желать лучшего?.. Привычно чертыхнувшись, как и всякий раз, когда она вспоминала этот нелепый случай в аэропорту, Адель остановилась, сжимая в руке несчастную коробку. Нет. Никуда она сейчас не пойдет.
Нет. Не пойдет… Но ведь интересно, черт возьми!