В пятницу поздно вечером к ней пришел Ман с каким-то незнакомым человеком. Ан сразу поняла, что у них какое-то дело, и отправила брата погулять.
— Ан, — тихо сказал старый рабочий, когда они остались одни, — этому человеку ты можешь сказать все, что ты хотела сказать Гай.
Ан молча посмотрела на незнакомца, потом снова на Мана. Его-то она хорошо знала, но что это за человек с ним...
— Гай теперь трудно найти. Но ты не сомневайся, Тхиет — свой человек, — как бы угадав ее мысли, сказал Ман.
— Не скрою от тебя, — заговорил Тхиет, — Гай пошла на задание и до сих пор не вернулась. Боимся, не случилось ли с ней чего. Ты получила весточку от Зёнга? Он мой друг. Вот смотри, тебе, наверное, знакома эта вещь.
С этими словами Тхиет развернул газету, и Аи увидела свой серый свитер. Свитер здесь, а Зёнга нет, он в тюрьме... На глаза у Ан навернулись слезы. Она не знала, что делать. Отдать этому человеку письмо? Но ведь там написано такое, что Зёнг писал только ей. И все-таки она решилась.
— Да, муж прислал мне письмо. Он пишет о вещах, которые я не могу понять, но, наверное, это очень важно.
Тхиет взял письмо и внимательно прочел его.
— Тебе удалось встретиться с ним?
— Я ездила в Ханой, но мне сказали, что пускать будут только в воскресенье.
— Значит, завтра ты снова поедешь?
— Да. Правда, говорят, получить разрешение нелегко.
— Как же сообщить ему? — пробормотал Тхиет, — К нему они, конечно, не допустят. Вот что, сделаем так! Передай ему этот свитер, и он все поймет... Хорошо? Постарайся обязательно переслать свитер. Если добьешься встречи, будь осторожна, они будут за вами следить. А когда вернешься, расскажешь все Ману.
Мужчины ушли. Ан стала опять читать письмо. Что ждет ее завтра? Удастся ли повидать Зёнга?
В воскресенье, едва забрезжил рассвет, Ан уже сидела против железных ворот. Вскоре пришла хозяйка лавчонки.
— Ты уже здесь? — удивилась она. — Когда же ты успела?
В половине седьмого явился сержант и сел завтракать.
Хозяйка подошла к нему.
— Господин сержант, помогите мне в одном деле.
— Что за дело?
— Ко мне приехала племянница из деревни, хочет попасть на свидание к родственнику.
Сержант взглянул на Ан, и его жирные губы расплылись в улыбке.
— Это ты хочешь получить свидание?
— Да, господин, — как можно вежливее ответила Ан.
— С кем?
— С мужем. Его зовут Зёнг.
— Зёнг? Не знаю такого.
Хозяйка взяла у Ан два донга и сунула их в карман жандарму.
— Вы уж узнайте, помогите племяннице. Там две бумажки.
Сержант довольно улыбнулся.
— Ты вот что, милая, бросай-ка своего мужа, пока не поздно, от нас он скоро не выберется. А если и выберется, то только тогда, когда пройдет пора любви...
Жандарм захохотал. Хозяйка улыбнулась.
— А сейчас, сержант, вы ей все-таки помогите. Скоро начнут пускать.
— Пожалуй, помогу, и не только в этом. Она еще кое на что может рассчитывать, — ответил жандарм и снова захохотал.
Покончив с завтраком, он поднялся.
— Пошли!
— Сейчас я приведу тебя к сержанту Куану, — говорил он по дороге. — Понятно? Ты дай ему бумажки три, понятно? Разрешение на свидание можно получить только через него. Муж твой прошел через предвариловку?
Ан не поняла.
— А что это такое?
— Вот деревня! Понимаешь, пока человека допрашивают, его держат в камере, а кончат допрос, переводят в предвариловку. Свидание разрешают только там.
Вместе с сержантом Ан, миновав проходную, вошла во двор жандармского управления. Там они повернули и пошли вдоль высокой стены, утыканной битым бутылочным стеклом, поверх стены была натянута колючая проволока. Под стеной уже сидели бедно одетые женщины, в руках у каждой была кошелка. Несколько женщин в городских платьях стояли у внутренних ворот, где прохаживались несколько жандармов. Сержант показал Ан на одного из них.
— Вон тот, в тюрбане, и есть Куан.
Наконец железные ворота со скрежетом открылись.
Сержант Куан махнул рукой одной из женщин.
— Подойдите сюда и ждите, — сказал он, — я уже вызвал вашего мужа.
В воротах появился мужчина, босой, в брюках и рубашке европейского покроя. Он протиснулся сквозь узкую щель в воротах и подошел к женщине. Их окружили жандармы. Женщина передала мужу сверток. И все время, пока они разговаривали, мужчина не выпускал руку жены из своей.