— Пять минут прошло. Свидание окончено. Заходи!
К арестованному подошел жандарм и подтолкнул его к воротам. Мужчина скрылся за тяжелыми створками, а женщина еще долго смотрела ему вслед, вытирая платком глаза.
Ан нерешительно приблизилась к Куану.
— Господин сержант...
— В чем дело?
— Прошу вас посодействовать мне. — Она сунула ему в руки три донга.
— Имя?
— Зёнг, господин сержант.
— Не знаю такого.
— Его арестовали в Хайфоне и перевезли сюда.
Ан дала еще один донг.
— В Хайфоне, говоришь, арестован? — сержант заглянул в список. — Его же Кхаком зовут.
— Дома мы звали его Зёнгом...
— Следствие по его делу еще не закончено, и свидания с ним не разрешены.
— Господин сержант...
— Сказано тебе, следствие не закончено. Через месяц, если закончат, приходи, увидишься.
— Тогда прошу вас, возьмите небольшую передачу.
— Что у тебя там?
Сержант стал копаться в кошелке.
— Лекарство забери назад. И одежду. Молоко и апельсины оставь, я потом отнесу.
— Прошу вас, разрешите передать лекарство и одежду. Погода сейчас холодная...
— Поговори у меня, вот возьму и выкину все твое барахло! — Сержант зло посмотрел на Ан. — А вдруг ты ему яду принесла? Иди!
Глаза Ан наполнились слезами. Она отошла от ворот, но уйти совсем она была не в силах.
— Иди сюда.
Какая-то женщина взяла Ан за руку и отвела в сторону.
— Следующий раз никогда не передавай через него! Он только и знает что орать. Вот подожди, придут из комитета взаимопомощи, они возьмут. А этот, что ни передашь, все себе присвоит. У меня уже сколько раз так передачи пропадали.
— Откуда же мне было знать? — Ан расплакалась.
— Твоего давно арестовали?
— Недели три. Даже не знаю, жив ли...
— Ладно, я помогу тебе. Давай мне вещи, я положу к себе. Лекарство не надо, а то еще придерутся. Сейчас у меня с мужем будет свидание, я попрошу его, он передаст. Твоего Зёнгом вроде зовут?
— Да. Большое спасибо вам! Он у них записан как Кхак. Его арестовали в Хайфоне. Пусть скажет, что от жены Ан, тогда не ошибется.
И Ан, не помня себя от радости, протянула ей сверток.
— Подожди меня на улице, — сказала женщина, — когда свидание кончится, я расскажу, что и как.
Ан ушла. Примерно через час появилась ее новая знакомая.
— Все в порядке! Кругом стояли жандармы, но я ему успела шепнуть.
Ан схватила женщину за руку.
— Какое счастье, что я встретила вас! Где вы живете?
— На Куан-тионг. Спроси Лен, продавщицу циновок, тебе любой покажет. Жаль, что мы не передали лекарства. Муж сказал, что твоему нужно лекарство от бери-бери. Ты сразу едешь в Хайфон? Может, зайдешь ко мне, посмотришь, где я живу? А от меня до вокзала недалеко.
Ан согласилась, и они пошли вместе, связанные одним горем.
XXVI
Когда ребята из комитета взаимопомощи принесли сверток, Кхак лежал у себя в камере. Он понимал, что весточки ему ждать не от кого, надежды на это почти нет, и все же ждал. Письмо, которое на прошлой неделе ему удалось послать с одним из уголовников, наверняка не дойдет. А если и дойдет, то вряд ли Ан сумеет добиться свидания! И все-таки где-то в глубине души он надеялся... А вдруг? Сегодня он внимательно прислушивался, кого вызывают на свидание. Он знал, что подследственным свидания не разрешаются, и все же невольно прислушивался. Но вот время свиданий истекло. Никого!
И вдруг:
— Твою жену зовут Ан? — Кхак даже вскочил от неожиданности.
— Что? Жена прислала?
— Передача тебе.
И дверь камеры захлопнулась. Кхак развернул сверток и увидел серый свитер, который он отдал когда-то Лапу. Сердце готово было выскочить из груди. Вот это да! Такого он никак не ожидал. После того как он отправил письмо, в тюрьму привели новую партию арестованных, в которой он увидел Гай. У него в глазах потемнело. Когда ее схватили? Где? За что? Кхак знал, что Ан сделает все, чтобы разыскать Гай, и вот теперь это невозможно. С арестом Гай исчезла всякая надежда связаться со своими. Рушился весь его тщательно продуманный план...
И вдруг этот свитер! Значит, Ан сумела связаться с Лапом, значит, его письмо дошло до горкома, до Тхиета! Ну какая же молодчина его Ан! Ему хотелось целовать этот свитер и старенькую рубашку, которую Ан сшила из своего платья. Кхак, растроганный, прижал ткань к лицу. Ему казалось, что он обнимает Ан.
Вечером Кхак уже считал себя почти выздоровевшим. Стиснув зубы и не обращая внимания на боль в распухших ногах, он пробовал ходить по камере. Ему предстоял побег, надо было подготовить себя. Однако через несколько минут Кхак, обессиленный, опустился на пол. От боли на глазах выступили слезы. Но он снова поднялся и, превозмогая боль, пошел, неуверенно и осторожно, как ребенок, который учится ходить.