— Значит, депутатского сынка «прокатили». А наш Донг — умница. Всего двенадцать человек сдали, и он среди них.
— Что же ты теперь думаешь делать? — спросил Хой брата.
— Думаю на будущий год поехать в Ханой, поступить в частную школу. Буду изучать математику. Ну и попробую устроиться на работу. Буду учиться и работать. У меня математика хорошо идет. Если удастся, стану математиком.
— Ладно, моли бога, чтоб у нас все успокоилось, — заключил Зяо, — тогда и брат поможет доучиться. А то, гляди, так повернется, что вся твоя учеба полетит псу под хвост.
Слова старого Зяо заставили всех умолкнуть. В бутылке еще оставалось вино, но пить его никто уже не хотел.
IV
Было уже за полночь, а Хой и Тхао все еще сидели за столом и тихо, вполголоса разговаривали. Как всегда, Тхао выкладывала мужу сельские новости. Шоан недавно выдала старшую дочь. Зять работает десятником где-то на строительстве дороги. Кан продолжает пить лекарства, надеется произвести на свет продолжателя рода. Поругался с Зяо из-за того, что свекор будто давал ему слишком слабые лекарства. Теперь лечится у рыночного лекаря. А какое лекарство ему поможет? Мо, став второй женой Кана, раздобрела, но все еще не беременеет. Старшая жена воспылала к ней лютой ревностью. Что ни день, то у них драка, перебили все чашки и миски, ни банки, ни склянки не осталось. А Тинь приехала навестить отца как-то в феврале. Она сейчас в Хайфоне, выступает в каком-то дансинге. Подъехала на машине с каким-то китайцем к самой переправе. Разодета, как принцесса, отцу подарки привезла. А тот ее изругал на чем свет стоит и прогнал.
У депутата играют все так же, день и ночь. То Новый год, то весенние праздники, то еще что-нибудь. И по каждому поводу собираются. Сколько семей разорили! Только и слышно: тот проиграл, тот выиграл. Со всего района игроки к нему тянутся, дня не обходится без драки. Играют все — и прыщавый Лонг, и староста, и его секретарь, и всякие сельские чиновники. По нескольку дней кряду играют. Как-то привезли с собой даже печать и книгу купчих сделок. Как кто проиграется и решит продать дом и землю, так тут же и оформляют все. Уж на что Лыу прижимист, но и тот не удержался, спустил десятка три донгов, а потом долго ходил возле дома, все не решался показаться на глаза супруге. Попадись он ей тогда, она б его в землю живьем закопала!
Хой не удержался от улыбки.
— Ты не встречала Дон? Как у нее с мужем? Золовка небось командует ею?
— Не скажи! Дон тоже палец в рот не клади.
— Я тут, на станции, встретил Ка, говорит, что Соан тяжело больна. Это правда?
— Правда. Помрет, наверное. Ведь ни лекарств, ни ухода. Недавно Муй забрала ее домой. Кой пригласил доктора, тот говорит, у нее тиф, и не известно, перенесет ли она его. Доктор оказался очень порядочным, взялся лечить пока без денег, нет у них денег-то. — Тхао с минуту помолчала и продолжала раздумчиво: — И отчего люди такие подлые! Ведь девчонка работала на них столько лет, а как заболела, бросили подыхать как собаку. Ты как-нибудь загляни к тетушке Муй.
— Обязательно.
— Скажи, чтоб продолжали лечить, может, выживет. Так ее жалко! Если мы не поможем, им не на кого надеяться. Откуда Муй взять денег на лекарство...
Тхао невольно посмотрела на дочку. О небо! Если с ее детьми случится несчастье, она с ума сойдет!
Хой и Тхао начали уже было дремать, как вдруг до них донесся женский плач и причитания: «Сыночек! Родной мой!..»
Хой привстал и прислушался.
— Это Диеу, — прошептала Тхао.
— Что с ней?
— Оплакивает сына. Его взяли в солдаты в прошлом году. Недавно она узнала, что несколько французских кораблей с солдатами были потоплены в море, так теперь она почти каждую ночь плачет.
Надрывный плач не умолкал.
Тхао лежала, тесно прижавшись к мужу. Нет! Лучше любой голод и нищета, только бы небо не отнимало никого из семьи! И откуда только берутся эти напасти! Тхао обняла мужа. Боже, какое счастье быть вместе с любимым, чувствовать вот так, на своей щеке его теплое дыхание... Они с Хоем живут в разлуке почти круглый год. Уже лет восемь, как женаты, а посчитать, сколько прожили вместе, так и восьми месяцев не наберется. От этих мыслей Тхао стало совсем грустно, она прижалась к мужу и спрятала лицо у него на груди...
Уже под утро Хой снова проснулся от плача тетушки Диеу. Тхао спала, но рука ее лежала на груди Хоя. Он осторожно взял в свои руки ее ладонь. Какие жесткие, натруженные руки!.. Ведь это только считалось, что он содержит семью, а что там оставалось ей от нескольких жалких донгов, которые он ежемесячно присылал ей из Ханоя. Он экономил, как только мог, и на еде, и на одежде, и на плате за жилье. Но все же из своих двенадцати донгов мог посылать семье только шесть. Из них четыре нужно было отправлять Донгу: два на учебу и два на пропитание, так что Тхао оставалось всего около двух донгов. Вот и вертелась она круглый год как белка в колесе, чтобы прокормить себя, свекра и детей. И свой участок обрабатывала, и к другим нанималась, и на рынке умудрялась торговать. Но никогда не слышал Хой от жены ни слова жалобы или упрека. Каждый раз, когда он приезжал из Ханоя, она старалась приготовить для него что-нибудь повкуснее. В молодости Тхао была хорошенькой, а теперь щеки ввалились, плечи заострились, руки стали худые. Только глаза были по-прежнему красивые, ласковые...