Так его и застала Бить, когда со свертком в руках поднялась по лестнице. Ты вздрогнул, увидев ее, взял кисть и сделал несколько мазков. Бить переоделась в кофту и шаровары, смыла румяна и теперь снова стала похожа на ту простую девушку, какой ее всегда знал Ты.
— И не надоело тебе рисовать? — спросила она с улыбкой. — Я принесла немного риса из нового урожая. Да оставь ты кисть хоть на минуту!
Бить отняла у него кисть и палитру, положила их на топчан и, усевшись рядом с ним, развернула сверток. Она протянула ему банан.
— Ешь! Ведь к самому рту подносят...
Ты послушно съел банан. Бить посмотрела на него и громко рассмеялась:
— Ну прямо Будда! Уж не задумал ли ты стать монахом?
Ты пристально посмотрел на девушку. Бить не выдержала взгляда и легонько хлопнула его по плечу.
— Ну, что уставился, точно проглотить хочешь?
— Такая ты мне больше нравишься.
Бить изобразила на лице обиду.
— Ему нравится такая, не правится этакая... Воображаешь больно! Не пришла бы к тебе, так и сидел бы покрытый плесенью. И ни одна девушка к тебе не придет!
Бить хорохорилась, но в голосе ее слышалась грусть. Помолчав, она спросила:
— Значит, без помады и румян я красивее?
— Не только красивее, но и вообще... лучше.
— Но ведь в таком виде ни одна кикимора не подойдет ко мне. Соображаешь? А если кто и пригласит, то от силы даст два хао. А принаряжусь, подкрашусь, могу и несколько донгов запросить. Один парень до сих пор с ума по мне сходит. У его родителей дом на Хлопковой. Вот смех! Все спрашивает, откуда я да кто родители. Я наврала ему с три короба, а он верит. Раз заплакал даже, просил выйти за него.
— Почему же не хочешь?
— Очень надо! Не нравится он мне. А потом знаю я все это: пока ухаживает, золотые горы сулит, а женится, надоем и выгонит! Все вы такие: пока своего не добьетесь, на все согласны, а уступи хоть раз — только вас и видели!
Бить вздохнула.
— Ну, а ты что за человек? С виду прямо Будда, а на самом деле? Спать у тебя хорошо. Я к тебе завтра опять приду, ладно?
— Хм!..
— Надоело мне стучаться по ночам и ждать под дверью. Иногда бродишь-бродишь по улицам до самого утра. Устанешь так, что жизнь не мила. Впору с моста в реку. Пропади все пропадом!.. А теперь я буду приходить отсыпаться у тебя. Ладно?
Ты подошел к окну и, опершись на подоконник, стал молча смотреть на крыши домов.
— Ну, так как? — не отставала Бить. — Или прогонишь?
Ты молча взял с кровати кисть и сел к мольберту.
— Вот здорово! Чего же ты насупился? Хоть бы спасибо сказал за угощение. Послушай, почему бы тебе не нарисовать меня? Хочешь, буду твоей натурщицей. И платить ничего не надо. Ты еще не знаешь, какая я красивая...
— Хватит тебе, — мрачно сказал Ты, — дай поработать. Скоро солнце зайдет.
— Хватит, так хватит! Я пошла.
Ты отложил кисть и проводил девушку взглядом. Отчего, однако, стало так тяжело на душе?
Осенью вечера наступают рано. Лучи солнца постепенно сбегали с крыш, и они погружались в зеленоватую тень. Синева неба поблекла. Вдали темной громадой высилась квадратная колокольня католической церкви. Над ней, широко раскинув крылья, парил ястреб. «Бим-бом!.. Бим-бом!..» — покатились удары колокола. Спустился туман, смешиваясь с клубами серого дыма, поднимавшегося из крохотных двориков. Небо на горизонте потемнело, на нем замерцала первая звезда. Что принесет с собой завтрашний день?
XIV
В полдень вдруг тревожно завыла сирена. Ты, удивленный, остановился посреди улицы, кишевшей народом. Что за черт! Ведь газеты сообщили, что вчера вечером генерал-губернатор Деку и генерал Нисихора в конце концов подписали соглашение о вводе японских войск в Индокитай!
Люди недоумевали.
У-у-у... У-у-у... Вой то стихал, замирая, то вновь усиливался. Бом!.. Бом!.. Бом!.. Звенел колокол. Да это же настоящая тревога! У Ты от страха сжалось сердце. Нужно бежать, но куда?..
Улица дрогнула. В одно мгновение все смешалось. Покупатели бросились из магазинов, автомобили понеслись, оглашая воздух неистовыми гудками, велорикши беспорядочно заметались между тротуарами. Двери и окна магазинов закрывались щитами. Беспрестанно звонили велосипедисты, дробно стучали деревянные сандалии, слышались чьи-то испуганные крики. Тревога! Тревога! Люди бежали по улицам. Несколько женщин в полной растерянности метались на перекрестке, не в силах сообразить, куда бы им свернуть...