В этом, как мне кажется, сила и привлекательность романа «Рушатся берега». Рушатся берега империализма, и этот необратимый процесс писатель показал весьма убедительно.
Автор отлично знает материал и свободно оперирует им. Из огромной массы жизненных наблюдений вырисовываются и оживают его художественные образы. И это прежде всего обаятельнейший образ профессионального революционера Кхака — вьетнамского интеллигента, истинным университетом которого было многолетнее пребывание в одной из самых страшных колониальных тюрем на острове Пуло-Кондор; образ сочувствующего революции, но колеблющегося интеллигента Хоя; сестры Кхака Куен — девушки, которая не слишком хорошо разбирается в том, что делают революционеры, но отказывается от всех земных радостей из любви к брату; образ вьетнамской деревни, как бы откристаллизованный в портретах юной Соан и Мама, не смеющих признаться в любви друг другу. Мам, сельский парень, который воспитан в традициях уважения к властям — и местным, и колониальным, — выступает в защиту своих прав, и это уже решительный шаг крестьянина колониальной страны в революцию.
Нам, советским людям, все это, может быть, покажется необычным (не так шли в революцию наши отцы и деды), но это Вьетнам, очень далекий Восток со своими традициями, и мы благодарны автору за то, что он мастерски показал нам, как приходили к социалистическому самосознанию его сограждане, жившие в иных условиях, воспитанные в иных традициях.
С большой теплотой рисует автор образы вьетнамских борцов и простых тружеников. Рельефны и пластичны в романе сцены половых работ, великолепны описания удивительной и неповторимой природы: и рисовых полей, и многоводных бурных в горах, и раздольных, неторопливых на равнинах рек, и гор, вдруг поднимающихся среди болотистых пойм, и перистых бамбуковых рощ, и деревень, точно перенесенных художником со старой восточной гравюры. Автор любит свою страну, ее людей, ее ландшафт, ее животный мир, и потому, описывая все это, романист как бы возвращается к своей первой профессии — профессии поэта. Но когда авторский прожектор начинает высвечивать дом и быт помещика Кханя или, скажем, благотворительный вечер, устроенный в ханойском театре для избранных, он превращается в боевого сатирика, беспощадно ядовитыми становятся его краски, когда он описывает быт Кханей или семью начальника уезда Мона, или дает сатирические портреты представителей французских колониальных властей.
В романе есть немало впечатляющих образов. Это и художник Тхань Тунг — талантливый мастер, калечащий свой талант в угоду быстротекущей моде, это и лирический образ женщины из народа — Ан, готовой на любые жертвы во имя большой любви, это и бесстрашная, преданная революция работница Гай. И у каждого свой облик, свой душевный мир, свое особое место в объемном повествовании, где в сложных коллизиях как бы переплетаются их судьбы.
Но главным героем — и это не только литературная, но и историческая закономерность — остается коммунист Кхак, его партийная работа, его любовь к Ан, его борьба, которая закаляет волю, и, наконец, его трагическая смерть. Смерть во имя жизни, смерть во имя победы революции.
Кхак, как мне кажется, любимый герой самого романиста. В этом образе выражено его кредо, уверенность автора в неизбежной победе справедливого дела. Он погибает в застенках французской охранки, выданный предателем. Но он погибает несломленным борцом. Зная, что обречен на смерть, он до последнего дня продолжает революционную работу коммуниста-организатора, коммуниста-вдохновителя, коммуниста-пропагандиста, словом, коммуниста, который до последнего удара сердца, до последней секунды своей жизни остается в строю. И в этой коммунистической правде сила романа Нгуен Динь Тхи, в этом революционный заряд его книги, в этом ее притягательность для советского читателя, который, с любовью и уважением к вьетнамскому народу следит сейчас за его героической борьбой.