— Тыонг! Тыонг! — окликнула Де молодого человека. — Подойди-ка сюда. Не согласитесь ли вы, госпожа губернаторша, взять нашего Тыонга в зятья? — шутливо обратилась она к жене губернатора, мумией застывшей на тахте. — Ну-ка, Тыонг, поклонись по всем правилам хорошего тона своей будущей теще.
Тыонг, сын Кханя, подошел поближе и что-то невнятно забормотал, явно смущенный красотой молодой жены начальника уезда, сидящей рядом с теткой и пускающей изо рта тонкие струйки дыма.
«Госпожа губернаторша» невозмутимо пила китайский чай, сохраняя важность и самодовольство — как и подобает представительнице высшей знати. Плоскогрудая, точно вяленая рыба, вынутая из-под гнета, она всегда задирала голову от переполнявшего ее чувства собственного превосходства. У нее были такие длинные уши, что они почти касались плеч, губернаторше доставляло удовольствие, когда ее сравнивали с ученицей Будды, богиней Куан-Ам. Перед тем как заговорить, она обычно прочищала горло, как это делают солидные пожилые люди, однако чуть скошенный пробор — а не прямой, как это полагается пожилым женщинам, — и слегка подрумяненные щеки выдавали ее желание выглядеть моложе своих лет. В какое бы общество эта дама ни попадала, она держала себя так, словно была какой-то избранницей. Сейчас длинные уши губернаторши тряслись в такт хрипловатому смеху.
— Ну как, бакалавр, весело отдохнул? — повернув лицо к отпрыску депутата, проговорила она. И, не считая нужным выслушать сбивчивый ответ «бакалавра», обладательница длинных ушей повернулась к хозяйке.
— Хм, какие послушные у вас детки! Смотрю и завидую. Разве сравнить с моим лиценциатом! — При этих словах губернаторша повернулась к своему сыну Фату, который курил в кругу мужчин.
Фыонг на сетования губернаторши чуть заметно улыбнулась. «Бакалавр», «лиценциат»! Эти звания присваивались авансом, еще до окончания средней и высшей школы. А взгляд «послушного» хозяйского сынка, который уставился на ее грудь, красноречиво свидетельствовал о его «застенчивости».
— Ну уж если вы действительно завидуете нашей хозяйке, так за чем дело стало, берите бакалавра в зятья, — решила уязвить она губернаторшу. — Жаль, правда, господина губернатора сейчас нет. Но ведь известно: куда шея, туда и голова. Стоит только вам захотеть, а он-то уж не будет против. Не так ли?
Де тут же решила использовать этот полушутливый-полусерьезный разговор, благо она слегка захмелела. Она расплылась в такой довольной улыбке, что глаза у нее совершенно закрылись.
Длинные уши губернаторши снова затряслись от смеха.
— Нет, серьезно, — не отставала Фыонг, — раз уж сегодня такой удачный день, мы все согласны быть свидетелями! Расстилайте, госпожа губернаторша, циновку, и пусть бакалавр Тыонг встанет перед вами на колени, как полагается вставать перед будущей тещей!
От таких речей уши губернаторши, казалось, вытянулись еще больше. На ее лицо набежала тень неудовольствия. Неужели эта девчонка вздумала издеваться над ней?!
Чувствуя, что разговор начинает принимать неприятный оборот, хозяйка поспешила разрядить атмосферу:
— Отведайте, пожалуйста, — обратилась она к губернаторше, — это компот из консервированных груш. Умеют же французы готовить! Пожалуйста, госпожа Де, и вы, госпожа Фыонг.
Дат поочередно предлагала гостям сладкое, обводя их взглядом своих маленьких глаз. На лице у нее, как и у всех дам сегодня, лежал тонкий слой румян, отчего грубоватая кожа приняла трудно передаваемый оттенок. Когда ее взгляд останавливался на ком-нибудь из гостей, казалось, что она собирается проглотить свою жертву. Она была неразговорчива, и темные губы ее под слегка загибающимся книзу носом были обычно плотно сжаты. Лицо это не выражало ни чувств, ни мыслей, так что трудно было определить, что испытывает в данный момент эта женщина: расположение, неприязнь, радость или тревогу. Единственное, что можно было прочесть на ее лице явственно, — это презрение и коварство.
Предложив компот, Дат подозвала прислугу.
— Дао, сходи узнай, как там кофе. Почему так долго не несут?
Однако не успела хозяйка произнести слова, как Соан внесла тяжелый поднос с чашками. Она несла его осторожно, закусив от напряжения губу, боясь пролить кофе на серебряный поднос, уставленный сверкающими, оправленными в чеканное серебро чашками, блюдцами, ложками, кофейничками.
И снова вежливые приглашения отведать кофе, звон ложек, стук чашек...