Кой, как ребенок, покорно закрыл глаза, когда Куэ стала гладить его волосы. Он потерял мать, когда был совсем маленьким, и рос сиротой. Ласку он видел редко. Он был тронут до глубины души, только сейчас узнал этот деревенский парень, что значит нежность, ласка и как может быть удивительно хорошо, когда любишь и любим. Он сжал нежные плечи Куэ.
— Спой мне что-нибудь.
— Не проси, не надо, — чуть помедлив, ответила она.
— Почему?
— Мне сейчас так хорошо, что я не могу петь.
— Завтра я уезжаю, когда еще придется услышать тебя?
Она запела. Сначала едва слышно, потом, захваченная песней, громче.
Трепетный полос звучал у самого уха Коя. Глаза женщины странно блестели, и Кою показалось, что блестят они от слез.
— Что с тобой?
— Ничего...
Она сказала «ничего», но слезинки предательски побежали по щеке. Что это с ней? Может быть, Куэ вспомнила что-нибудь из далекого детства? Или из своего несчастного замужества? А может, ее просто расстроила песня? Слезы бежали, но она улыбалась, и непонятно было, что творится у нее в душе.
— Что с тобой, Куэ?..
Кой притянул ею к себе, словно хотел прочесть ответ в ее глазах, но глаза — омуты, разве под силу читать в них? Он лишь догадывался, что много, видимо, было в жизни Куэ такого, о чем ему и не догадаться. В груди шевельнулось противное чувство ревности к ее прошлому. Куэ уже улыбалась.
— Уедешь — не забудешь?
— Зачем эти слова?
— Боюсь. Недаром говорят: с глаз долой — из сердца вон...
— Глупости! Я не такой.
— Придет время, я тебе надоем, станешь попрекать прошлым и бросишь...
Куэ отвернулась, и снова по щекам побежали слезы. Умная и добрая, но ведь она всего лишь женщина, а удел женщины — ждать и надеяться на верность мужчины. Кой это знал, потому и не отвечал, только крепче прижал ее к себе.
— Это я так. Не вернешься — жалеть ни о чем не стану. Ну, не сердись. Я ведь верю тебе, но мы так уж устроены: все что-нибудь выдумываем. Не сердись...
Луна снова зашла за тучи. Они продолжали шептаться, пока Кой не задремал, положив голову на ее грудь. Она лежала широко раскрыв глаза, и боялась пошевелиться, лишь прислушивалась к его ровному дыханию. А в нем сейчас жили два чувства — огромное счастье и страх.
За рекой, в селе, пропели первые петухи...
XIV
Маму так и не пришлось повидать Соан, и он попросил тетушку Дон передать ей о своем отъезде. Сейчас, сидя в поезде, он не отрываясь смотрел на проплывшее мимо поместье Кханя. Кой тоже протиснулся к окну, стараясь отыскать где-то там, на берегу реки, заветное одинокое дерево. Каждый из них думал о своем, провожая глазами знакомые купы деревьев и камышовые заросли. Но вот и они скрылись из виду...
Тетушка Дон встретилась с Соан лишь через несколько дней после отъезда Мама, когда принесла в поместье Кханя рис от семьи Хоа.
— Знаешь, дочка, — сказала она, отозвав ее к пруду, — Мам уехал в Хайфон.
— На отработки?
— Да. Откуда ты знаешь?
— Сама догадалась. Я уже в тот раз подумала, что его все равно возьмут. А много наших забрали?
— Много, почти всех. И Коя, и Дытя. Даже Бао поехала. Муж болен, так она должна отработать за него. Тхом тоже взяли. Дядюшку Рань, дедушку Сюена. Он поехал вместе с внуком. Староста сказал, в следующий раз и твою мать заберут. А нет, так Ка поедет вместо нее.
— С ума они сошли! Как же она поедет?.. Кстати, вы не знаете, начал работать наш Ка?
— Начал. Служит у Бат.
— Вы не видели его? Ох, боюсь, достается ему там. Ведь чуть что — она сразу же бить.
— Ну, уж больше, чем здесь, нигде не бьют!
Обе невольно подняли глаза на веранду второго этажа. Окна там были еще закрыты. Во дворе уже собралась порядочная толпа крестьян. Это были должники, они принесли рис, чтобы расплатиться с долгами, внести аренду, и теперь сидели, ожидая своей очереди.
Соан долго колебалась, но затем как бы невзначай спросила самое важное:
— Тетя Дон! Перед отъездом Мам ничего не просил передать?
Спросила и покраснела, отвернулась, будто разглядывала пруд. И хоть тетушка Дон была не ахти как проницательна, от нее не ускользнуло смущение девушки. Жаль ей было этих молодых людей. Ведь не случись Соан попасть к Кханю, они, наверное, уже связали бы свою судьбу.
— А как же! — ответила Дон, словно не заметив смущения девушки. — Просил поклон передать, сказал, если удастся подыскать в Хайфоне работенку, так там останется...