Кой долго вглядывался в темноту, стараясь увидеть лачугу. Ага, вот и она! У него перехватило дыхание. Ноги отказывались идти... Неслышными шагами он подошел к дому. Налетел порыв ветра, с мангового дерева с шумом посыпались крупные капли. В доме стояла тишина. Кой осторожно постучался.
— Куэ, Куэ!
Слышно было, как закашлялась старушка.
— Кто здесь? — спросила она.
Кой вначале растерялся, но тут же справился со своим смущением.
— Это я, Кой, откройте.
Дверь отворилась.
— Входи, — сказала старушка.
Но где же Куэ? Ушла куда-нибудь? Кой стоял озадаченный. Тем временем старуха раздула тлеющие угли в очаге, зажгла светильник и молча поставила его на топчан. Кой снял нон, сел на скамью и огляделся. Куэ не было. Старуха с трудом добралась до очага, сунула в него несколько сучьев и поставила на огонь чайник.
— Бабушка, а где Куэ? — наконец спросил Кой.
Старушка молча копошилась у очага, затем неожиданно спросила:
— Это ты, Кой? — Она поднесла к его лицу лучину.
Кой сидел не шевелясь, он начал догадываться, что произошло что-то неладное. Глаза старушки долго смотрели на него, и вдруг лицо ее сморщилось в плаче.
— Опоздал ты... Куэ... доченька моя!.. — запричитала старуха. Кой разобрал лишь отдельные слова: — Умерла она... сгорела в несколько дней...
II
Всю ночь бродил Кой во полям, словно смертельно раненный зверь. Время от времени он садился на землю, запрокидывал голову, подставляя лицо дождю, и смотрел в небо невидящим взглядом. Его душили слезы, внезапно он вскакивал и шагал, не разбирая дороги, сам не зная куда. Незаметно ноги сами привели его к знакомой тропе, туда, где на берегу стоял шалаш. И тут Кой не выдержал, дал волю чувствам. «О-о-о! — закричал он в темноту. — Куэ, родная моя!..» Он сжимал голову руками, бежал куда-то, но вскоре, обессиленный, валился на траву и бился в плаче, спрятав лицо в ладонях.
Начало светать, шалаш был уже виден отчетливо. Их шалаш. Пролетел сыч, хлопая тяжелыми крыльями и оглашая окрестность зловещим криком. И снова стало тихо. Только река своим журчанием нарушала предрассветное безмолвие.
Кой залез в шалаш, зубы у него стучали от холода. Озябшими пальцами он с трудом достал из сумки зажигалку, кое-как разжег костер и неподвижно застыл, уставившись на пляшущее пламя. О небо, как же ты допускаешь такую несправедливость! Люди, достойные смерти, живут, а тем, кому жить бы да жить, ты не даешь жизни! Куэ умерла! Сгорела в несколько дней!
Кой не знал, что Куэ умерла от заражения крови. Она ловила рачков и порезала ногу осколком стекла. А как лечить ее — неизвестно. Не было ни лекарств, ни врачей...
Кой уткнулся лицом в сухую подстилку и впал в забытье.
Горе тяжелым камнем навалилось на Коя, и он, казалось, уже был не в силах выдержать эту тяжесть... но инстинкт самосохранения оказался сильнее — Кой впал в глубокий сон. Во время этого спасительного сна рана словно бы затянулась, и хотя еще не зарубцевалась, но уже не кровоточила. Сон успокоил разгоряченный мозг, не дал ему помутиться под натиском разрушительной бури. Правда, душевная боль не оставляла его даже во сне, но жизнь уже брала свое, защитные силы организма оберегали его. Он спал, пока у него не накопилось достаточно сил, чтобы встретить новые испытания, ожидавшие его в жизни, глаза его раскрылись и с удивлением смотрели на мир, словно Кой вернулся сюда после долгих лет разлуки. Он сел, с трудом вспоминая, где он и что с ним. За эту ночь он постарел на несколько лет.
Он пошел было домой, но отца не застал, и его опять потянуло в Тао.
Он снова пришел в домик Куэ. Вот ее лежанка в углу. Здесь она спала, здесь боролась со смертью, здесь звала его в беспамятстве.
Кой взял на руки дочку Куэ, поднял ее и долго смотрел на девочку, стараясь отыскать черты любимой. Но девочка вдруг расплакалась, и Кой отдал ребенка старухе.
— А где могила Куэ, бабушка? — тихо спросил он.
— Пойдем.
Старуха взяла несколько ароматических палочек и вышла из дому. Недалеко от переправы лежало крохотное кладбище. Здесь под фикусовым деревом возвышался могильный холмик. Кой зажег ароматические палочки и воткнул их в траву вокруг могилы. Неподалеку паслись медлительные буйволы, чуть дальше, в небольшом озерце, чернел плот. Там ловили рыбу. Мерно поднимались и опускались длинные бамбуковые шесты с сетчатыми подъемниками на конце.
Этим вечером Хюе играла с братом в новую игру: они строили аэродром. Хюе гудела и фырчала, изображая автомашину.