Кхак сделал минутную паузу. Все молчали. Когда он произнес: «Общество франко-вьетнамского братства», кто-то из женщин презрительно фыркнул. Кхак чувствовал молчаливую поддержку слушателей. Он заговорил горячо, все больше и больше увлекаясь.
— Мало того, они усилили и прямую эксплуатацию трудящихся. В стране голод, нищета и бесправие. Французы хватают всех, кто выступает в защиту интересов народа. Они распустили товарищества рабочих, намереваясь отвоевать и те мизерные уступки, на которые вынуждены были пойти под нажимом трудящихся. Хозяева вновь увеличили рабочую неделю до шестидесяти двух часов. Служащие должны теперь поочередно работать по воскресеньям и праздникам. Всюду, и особенно там, где рабочее движение ослаблено, где рабочие разрознены, хозяева чинят произвол, увеличивают рабочий день, сокращают число рабочих. Так, шелковую фабрику они хотят перевести с трехсменного режима работы на двухсменный по двенадцать часов в смену, и уволить таким образом более тысячи человек.
— Верно! — громко крикнул кто-то из толпы.
Люди зашумели, и слушатели и оратор давно забыли про холод.
— И все это делается под предлогом оказания денежной помощи метрополии, «матери Франции». Но это их, а не наша родина! Капиталисты, отрастившие себе брюхо на грабеже трудового люда, продолжают обогащаться. В Уонг-би они урезали зарплату рабочим. Десятки тысяч трудящихся ждут безработица, голод, нищета, бесправие!..
Голос Кхака дрожал от напряжения. Вокруг стояла мертвая тишина.
— И наконец, посмотрите, что делается в наших семьях. За каких-нибудь несколько месяцев только из Северного Вьетнама было отправлено во Францию более семидесяти тысяч вьетнамцев. Это значит, что в семидесяти тысячах семей у жен отняли мужей, у родителей — сыновей и бросили их в мясорубку войны. Они отбирают под свои аэродромы нашу землю, сносят наши дома. В районах Сан-бо они сравняли с землей целые деревни, захватили сотни мау крестьянской земли. Нет ни одной провинции, из которой бы не забирали людей на принудительные работы. Десятки тысяч рабочих загнаны за колючую проволоку, где они живут под открытым небом, как в тюремных лагерях. Но война продолжается. Жизнь станет еще тяжелей. Скоро они начнут отбирать у нас рис! У журавля та же судьба, что и у всех птиц, у крестьянина та же беспросветная жизнь, что и у рабочего! Братья! Мы стоим у последней черты, за которой — смерть!
Людям, сидящим на земле, казалось, что не этот незнакомый человек говорит им, а они сами высказывают свои сокровенные мысли. Казалось, его сердце бьется в одном ритме с их сердцами и мучают его те же тревоги, что и сотни тысяч бедняков, их братьев.
— Война делает только первые шаги. С каждым днем она становится все более жестокой, принимает все более варварские формы. Японцы стоят на границах нашей страны. Они требуют от французов прекратить переброску чанкайшистам грузовиков, бензина и других военных грузов, в противном случае грозят вооруженным вмешательством. Французы пока пропускают эти угрозы мимо ушей. Но японцы внимательно следят за тем, что происходит в нашей стране. Их давно привлекает этот лакомый кусочек. Французы не желают опереться на народ, чтобы отстоять Индокитай. У них одна забота — награбить побольше добра, набить карманы, и они не выстоят против кровожадных хищников — японских фашистов. Рано или поздно японцы оккупируют нашу страну и принесут с собой разрушение и смерть. Наш народ ждут неслыханные испытания! Мы не можем сидеть сложа руки, дожидаясь, пока беда придет в наш дом. Отсутствие единства и сплоченности смерти подобно! Страх и уныние — это путы, которые сковывают наши действия. Перед лицом смерти нельзя опускать руки!
Кхак говорил со страстью, он словно бросал в эту толпу свои мысли, свою веру.
— Бездействие — это смерть! Только в борьбе сможем мы обрести жизнь. А для борьбы нужно единство, нужна организованность. У всех у нас одна судьба, одна доля, и, если кто-то начал борьбу, другой должен без колебаний встать рядом, если выступило одно предприятие, остальные должны его поддержать, если поднялось одно село, соседнее не должно молчать. Идите за нашей партией, идите за коммунистами! Боритесь против увольнений и увеличения рабочего дня, против угона во Францию ваших мужей и сыновей, против трудовых повинностей и захвата земель. Боритесь, используя всевозможные формы: от переговоров с хозяевами до забастовок и демонстраций. Не давайте французам обманывать себя, затуманивать мозги лживой болтовней! Не отдавайте им ни одного су! Боритесь за то, чтобы ни один вьетнамец не был взят в их армию! Придет час, и народ наш восстанет, сбросит иноземное иго, освободит родную землю и возьмет власть в свои руки. Он придет, этот час! Он уже не за горами! Наша совместная борьба приближает его!