И все же, несмотря на тяжелейшие условия, голод и холод, маленький Костя рос крепким ребенком, почти не болел.
Однажды к ним во двор зашла незнакомая женщина средних лет и сразу обратилась к Клавдии Парменовне:
— Я из партизанского отряда. Мне нужно узнать, кто у вас родился.
— Мальчик, мальчик! — торопливо сообщила счастливая мать, радуясь нечаянной возможности передать дорогую весточку Алексею Алексеевичу. И, как бы раздумывая, добавила:
— Правда, пока вот не регистрировала его. Боюсь идти в комендатуру. Женщина передала деньги и, попрощавшись, ушла.
На другой день рано утром к дому подъехали два мотоцикла. В коляске одного из них сидел немецкий офицер, позади, на багажнике, — переводчик, из предателей. Они прошли в комнату, где Клавдия Парменовна качала на руках ребенка, и стали ее допрашивать:
— Кто твой муж? Где он сейчас? Коммунист? Женщина только недоуменно пожимала плечами. Потом последовала новая серия вопросов:
— Где и кем сама работала? Комсомолка?..
Сделали обыск. Перерыли весь дом, но, не найдя ничего, ушли. Однако Клавдия Парменовна почувствовала, а потом и сама убедилась в том, что за ней постоянно наблюдают. Очевидно, немцам хотелось установить, бывает ли кто у нее, раскрыть возможные связи с партизанами.
С того дня в дом перестали ставить немецких солдат на отдых, а на входную дверь повесили предупреждающую табличку, завидев которую оккупанты поворачивались и уходили. Жизнь Васильевых висела буквально на волоске. И только стремительное наступление советских войск спасло их.
Майкоп освободили 3 февраля 1943 года. Спустя несколько недель вернулся отец, Константина. Впервые он бережно взял на руки сына, посмотрел внимательно и, вспоминая прожитые в лесах месяцы, долго стоял с закрытыми глазами.
— Владислав, говоришь, назвали? Хорошее имя…
— Да, так его записали в немецкой комендатуре, — робко пояснила жена.
— Ах вон оно что!.. Теперь дадим ему новое имя, — и, помолчав, произнес: — Константин!… В честь твоего брата.
Алексей Алексеевич, вновь став главным инженером, приступил к восстановлению родного завода. Жизнь семьи Васильевых заметно изменилась. Появились дрова, а значит, и тепло в доме. Весной супруги посадили в огороде немного овощей. Опасность голода миновала. В семью пришли радость, счастье. Ведь кругом были свои, родные люди.
В сентябре 1943 года после тяжелой болезни умерла мать Клавдии Парменовны. Родом из саратовских крестьян, она воспитала трех дочерей и пятерых сыновей, один из которых умер в детстве от кори. Четверо выросли, были призваны в армию и воевали. Двое из них погибли на разных фронтах, в разное время. После войны остались живы Михаил и старший, Константин. Когда мать умирала, она не знала о судьбе сыновей. Теряя с каждым часом силы, она очень страдала от неведения, ей слышались детские голоса, мерещились их юные лица. Где они, ее мальчики, что с ними? Рядом тихо плакали дочери Анна и Клавдия. Мать попросила достать старую фотографию и тут увидела бегущего к ней внука. Белоголовый, Костя приблизился к постели бабушки и уставился на нее внимательными глазенками.
Бабушка долго вглядывалась в малыша, а потом с трудом прошептала: «Спаси тебя Бог». Похоронили Александру Семеновну в Майкопе.
Вскоре Алексея Алексеевича перевели на более ответственную работу в Краснодар. Там его направили на завод «Краснолит» вначале начальником группы станкостроения, а позже он стал начальником производства. По четырнадцать часов в день без выходных трудился Васильев на восстановлении завода.
Устроилась на работу и Клавдия Парменовна — ее приняли конструктором в отдел главного механика. Нашлось место и маленькому Косте в заводском детсаду.
Не нашлось лишь квартиры — с жильем было крайне трудно. При назначении на работу главе семьи сказали: жилье ищите сами. Тогда об этом не разговаривали — война!
Васильевы устроились на окраине, в частном доме, а вернее, в маленькой лачуге с земляным полом и тусклым оконцем! Дверь открывалась прямо во двор, ночами было сыро и холодно, днем душно и жарко. Но и из этого временного пристанища пришлось переезжать — вернулись хозяева жилья.
Семья Васильевых была вынуждена разместиться на территории завода, отделив себе место от конторы механического цеха. Рядом, за перегородкой, работали станки, а здесь, в комнате «с высоким потолком», готовили обед на электроплитке, ею же обогревались, здесь же мылись, отдыхали, мечтали.
Костя рос крепким и любознательным мальчишкой. По утрам, шествуя с матерью или отцом в детсад, он останавливался, разглядывал деревья, цветы, удивлялся бабочкам и жукам.
В детском саду привык листать цветные издания и мог часами рассматривать их. Цвет предмета, цветные картинки завораживали его. Если лучшие человеческие качества возникают в глубине детства, то не отсюда ли, не с цветных ли картинок у мальчика возникла самая первая тяга к многоцветью окружающих вещей?
У Кости оказалась цепкая память. Он легко заучивал стихи, читал их на утренниках, радуя воспитателей и маму. Как большинство детей, ощутив в руке маленький предмет, интуитивно чертят им где попало и усваивают таким образом ту истину, что после этого остается след, так и Костя еще в возрасте двух лет усвоил, что углем или мелком можно чертить линии. Однажды какой-то солдат, играя с Костей, достал из кармана острый кусочек сахара и дал мальчику. Тот не взял сахар в рот, а, видимо, подумав, что это мелок, стал им чертить каракули на заборе…
В апреле 1946 года у Васильевых родилась дочка Валентина. С грудным ребенком в холодном цеховом помещении стало невмоготу. Чтобы приготовить воды для купания новорожденной, для стирки, надо было «палить» небезопасную электроплитку целый день. Когда же работать?
Теперь квартиру начальнику производства обещали. Однако, если где и освобождалось жилье, его раньше отдавали почему-то другим. Не умел Алексей Алексеевич Васильев спорить ради своей корысти, ради своего удобства. Понимая, что в ближайшие годы квартиры не получить, он обратился в министерство с просьбой перевести его в другой город. Просьбу специалиста удовлетворили и дали назначение в Казань.
В пути не обошлось без приключений и новых испытаний для Константина. К тому времени у Васильевых, кроме собственных детей, жила еще тринадцатилетняя Лида — племянница Клавдии Парменовны, которую та взяла на воспитание. Всей этой большой семье и предстояло каким-то образом осилить огромное расстояние. Решили ехать поездом до Сталинграда, а там пересесть на пароход.
Поезда на железных дорогах в то время были забиты демобилизованными воинами, стремившимися всеми правдами и неправдами поскорее вернуться домой. Ехали они без билетов. Садились в вагон как придется — кто сала кусок отрежет проводнику, кто добрым словом умаслит проводницу. Люди набивались по вагонам без счета, а уж отвоевав заветное место — край полки или просто пятачок, на который можно стать обеими ногами, — пассажиры до самой своей станции крепко за него держались. Каждая очередная посадка давалась людям с еще большим трудом; росло число неудачников, вынужденных ждать следующего поезда.
Немудрено, что в такой толчее, когда поезд, который Васильевы взяли штурмом, тронулся и, казалось, можно было наконец-то с облегчением вздохнуть, Клавдия Парменовна вдруг обнаружила, что пропал Костя.
Алексей Алексеевич, едва протискиваясь по вагонам, отправился разыскивать сына. Но проходили часы, а мальчик не появлялся. Лида хныкала и требовала воды, из одеяла доносился отчаянный крик малышки. Мать ничего не слышала и не видела. Прижавшись спиной к стенке вагона, она тихо плакала.
Константин Васильев. 1975 год. Костя с матерью, сестрой и племянницей.
Дом, где жил художник. Отец и сын Васильевы.