Да! Где Фарлаф? — обеспокоясь,Уже тревожится народ.А он, как в неком фильме НОИС(Читайте задом наперед),Из века в век, как заводной,Ползет со спящею княжной.Чуть карла потерял контрольНад иерархией кагала,Вмиг отсебятину погналаНаина, навязавши рольОсвободителя — мессииФарлафу. Ну а тот и рад:Въезжает важно в стольный град,Триумф вкушая на России.Но что за встреча? ПочемуВладимир нервно-беспокоен,Тем более — не рад ему;Вдруг стал он «неизвестный» воин.Неужто князю в сединуВошло бесовское коварство?Не он ли обещал полцарстваЛюбому, кто спасет княжну.У князя, сникнувшего в горе,Немой вопрос встает во взоре:Откуда этот идиот?И тут Фарлаф понес такое,Что вяли уши у бояр,Решивших, что жених в запое:Как он, не устрашившись чар,В жестокой битве с лешим, чудомСумел Людмилу отобрать.Тут не захочешь — станешь врать,Коль школу проходил с Талмудом,Который, насадив кругомАнтисемитскую идею,На все века вменил евреюСражаться с призрачным врагом.Отсюда ложь, хоть вдохновеньеФарлафа кинуло уже.Князь молча внемлет, но в душеИмеет сильное сомненье,Что почивающий народРазбудит «избранный» урод.
Не зря мы князя не узнали,Он ведь действительно не тот;Да и поэт его в финалеНе «солнце» — «солнышко» зовет.Пока витал смертельный сонНад обескровленным Русланом,Века промчались над курганомИ изменился «ЭТАЛОН».Похоронив под грудой «глыб»Свой хвост кусающего змея,Окончилась эпоха РЫБ,Сменившись эрой ВОДОЛЕЯ.Да, да, читатель дорогой,Владимир-князь уже другой.У Пушкина в последней частиМы видим двадцать первый век,Когда впервые встал у властиВ России — русский человек.«Мой сын, — ожившему РуслануСказал волшебник, — с этих порФарлафа гнусному обмануУже подписан приговор.К концу подходит век бездарныйВозьми кольцо, коснись княжны —И сгинут вековые сны,И день наступит лучезарный.Ну а пока — не дремлет враг,Беда над Русью. Как шакалы,Предчувствуя свой близкий крах,Восстали межнационалы.Вот конь, вот меч. Спеши, Руслан,И помни: волей ПровиденьяТебе высокий жребий данСпасти славян от разоренья.Будь в этом непреклонен, сын».И в воздухе растаял Финн.
«Но между тем какой позор»Держава русская являет.Конечно, витязь ждал беду,Финн просветил его немало;Но то, что перед ним предстало,Увидеть сложно и в бреду.Сначала вариант такой:«шатры белеют над рекой».Здесь был у Пушкина «сигнал»,Да Томашевский «не заметил»И многоточие — согнал,Проведав, что поэт секретил.«Костры пылают на холмах»,А месяц август — это «ПЫЛКИЙ» —Так пишет Даль в своих томах.Вот и чеши теперь в затылке,А девяносто первый годДомысли сопоставив даты, —И печенеги-демократы,Свершившие переворот,Уже ясны, как на ладони.
Вернемся в поле. Толпы-кониТам бьются на смерть кто кого:Схватились с русским молдаване,С азербайджанцами — армяне,Не понимая, для чегоСцепились. Там грузин грузинабез видимой причины бьет;Там раздирает общий флотЗазнавшаяся Украина.И плохо всем от свалки той,Никто не видит, в чем причина;Лишь улыбается НаинаС ее суровой красотой.Но это к слову. С этих порКостры на кручах вносят ясность:«Крес» — суть пылающий костер,«Крес-Т» — грозящая опасность.Через века оповещеньеСвятоотеческих жрецовВоспринял Николая Рубцов,За что и получил «крещенье»по ритуалу — топором,А исполнитель — лишь завеса,Как тень белесого Дантеса,Сработанного «за бугром».Там на Россию включенаВся психотронная машина;В основе принципа — лавина,Толчок — и катится до дна.Пример недавний: после путчаСгубила многих мысль одна,Что на бульвар проникнуть лучшеНе через дверь, а из окна.Что их вело? Смятенье? Страх?Закончим о крестах-кострах.Не искажая — слово в слово
Цитируем стихи Рубцова:«Они несут на флагах черный крест,Они крестами небо закрестили,И не леса мне видятся окрест,А лес крестов в окрестностях России.Кресты, кресты…Я больше не могу!Я резко отниму от глаз ладониИ вдруг увижу: смирно на лугуТраву жуют стреноженные кони».
Конец цитаты. Мы с тобой,Читатель, различим в тумане:Поныне связанной толпойПасутся кони-россияне.Вот и испытывают зудМиссионеры всей Европы,Сгоняя православный людНа католические тропы.Они не ведают еще,Что рассечет Руслан стреножьеИ Русь укроет Матерь БожьяСвоим серебряным плащом.
Итак, поля кипят войной,А что за городской стеной?Мужчин пленит стаканов звон,И к женам нет у них стремлений —Зловещий действует законТрех алкогольных поколений.Не замечая грязь и тленВ конец оглушены «металлом»,С дебилом пьет олигофренИ даун пляшет с маргиналом.В какой притвор не загляни,Повсюду страшные виденья:кругом свирепствуют “они”,Во всех системах управленья.В селениях и городах,В церквах и университетах,В театрах, банях и судах,В парламентах (читай в кнессетах)Глубокомысленно решают,Научно выпучив зрачки,И, как древесные жучки,Славянский терем разрушают.
В Кремле, заламывая руки,От бед хиреет старый князь;Вокруг, визжа и веселясь,Пришельцы празднуют Хануки.Дворец, как ярмарка открыт,Бояре мирятся с позором,Людмила, как и прежде спит,Но у Фарлафа под надзором.Весь этот мерзкий балаган,От нетерпения сгорая,Мечом, как перышком играя,С кургана наблюдал Руслан.Смущенный карла за седломНе удержался от совета,Припомня, видно, о былом:«Круши!» — Но витязь ждал рассвета.И с первым солнечным лучомОн путь прокладывал МЕЧОМ:Все то, что с видом деловымВзрастила правящая скверна,Назвавши «трестом мозговым»,Летит, как голова Олоферна.И рушится за строем строй…
Нам дальше критика знакома,Предвидим крик: «Вот ваш геройИ докатился до погрома!»Но вы ошиблись! Свет МЕЧА —Свет знаний — головы не сломит;Не зря в котомке карла стонет,Свои заклятия шепча.Он понял: на вооруженьеРуслан взял тактику врагов«Культурного проникновенья»И вымывания мозговБез правого ингредиента,Из всех общественных систем,Толпа молчит. Но вместе с темКак будто и ждала момента,Когда прихлопнет грязный пирВновь объявившийся кумир.Но кто владеет Различеньем,Тот понял: князь — не новый Туз —Предиктор с высшим назначеньемНести ответственности грузИ за народ, и за дворец,И за Россию, наконец.
Пока смакует переменыТолпа, Руслан летит скорейК дворцу. И видит у дверейФинал неповторимой сцены:Одетый, как заморский граф,Читает проповедь ФарлафО том, что неугоден БогуВесьма ленивый русский люд,Что нужно вызвать на подмогуМеждународный фонд валют,Что в бедах русская душаВсегда сама и виновата —Ей не понять, как хорошаКупель заморского сената;Что золотой польется душ,Когда пойдем клониться к Бушу,Что нет греха продать и душу,Коль за нее отвалят куш.Произнося всю эту гнусь,Он головой кивает странноИ говорит не «Русь», а «Гусь»И тут встречает взгляд Руслана,И в нем читает приговор…