Однако чересчур быть толстым также худо.
В Москве я знал купца — осьмое, право, чудо!
Представьте: он сажень почти был в вышину
И два аршина в ширину.
Однажды из его кафтана,
Без спора, без хлопот,
Обил обойщик два дивана
И для жены еще украл тут на капот.
Ну, нечего сказать, мой Брюханóв был диво!
А как тянул он пиво!
Как ел! Зато не мог ходить
И заставлял себя по комнатам водить.
Держал он по совету
Искусных докторов престрогую диету,
Пускал и кровь — все пользы нету.
Без ужина сыпáл на жестком тюфяке
И наконец на голом сундуке:
В лице немного станет хуже,
Глядишь — а платье ýже!
К несчастью, мой толстяк купец
Бездетный был вдовец.
Одни прикащики с ним жили,
И многие из них сродни ему хоть были,
Но в лавках у него и в доме все щечили.
Добра-то же, добра!
Ломилися шкапы от серебра.
Однако без смотренья
Дошел бы наконец совсем до разоренья:
Он счетов три года уже не поверял;
Так мудрено ль и весь утратить капитал?
Решился Брюханóв жениться,
Не для того чтобы наследников иметь,
А чтоб жена могла за домом приглядеть,
И перестал лечиться.
Когда есть деньги у кого,
Хоть будь урод, пойдут охотно за него.
Притом же не искал жених наш ни богатства,
Ни красного лица; искал себе жену
Для облегчения в заботах, для хозяйства;
И сваха честная нашла ему одну
Девицу пожилую,
Лет под сорок такую,
Пресмирную, хозяйку дорогую:
Без арифметики по пальцам все сочтет;
Крупинка у нее и та не пропадет;
Пример для всех купчих: тиха, скромна, учтива,
В компании важна и молчалива.
Нельзя пересказать, как Брюханóв был рад,
Что бог ему послал такой завидный клад.
Какое сделал он приданое невесте!
И сколько подарил парчи ей, жемчугу,
Серег, перстней — всего припомнить не могу,
А свахе сто рублей да лисью шубу в двести.
В три тысячи ему стал на другой день бал.
Лишь только молодой на нем не танцевал.
Вступила наконец в хозяйство молодая,—
Пошла тут кутерьма такая,
Что боже упаси!
Святых вон понеси;
С утра до вечера бранится и дерется,
А мужу бедному всех больше достается!
Коль скажет что, беда,— беда, коль и молчит.
Пропал сон у него, пропал и аппетит.
Прошло недели три, четыре —
Кафтан день ото дня становится все шире.
Вот начал уже сам ходить.
Пойдешь и нехотя, как палкой станут бить.
Нашел в супруге он находку!
Куда девалася его вся толщина!
Как раз избавила его от ней жена
Простыми средствами — и вогнала в чахотку.
Осталась через год лишь тень его одна!
От лишней тягости кто хочет свободиться,
Тому на злой жене советую жениться.
ПРОСТОДУШНАЯ
Параша девушка премилая была;
В деревне с матерью жила
И вместе с ней хозяйством занималась.
Скромненько, просто одевалась,
Романов в руки не брала
И, кроме сонника, других книг не читала,
А только кружева плела,
Да в пяльцах вышивала.
Исполнилося ей уже семнадцать лет;;
Пора узнать ей свет,
Пора пристроить уж и к месту.
Приданого ж за ней: большой в Зарайске дом,
Пять тысяч в банке серебром
И триста душ. Не правда ль, что невесту
Такую дай бог хоть кому...
Хоть предводителю в уезде самому?
Но женихи в уездах редки:
Сорокины, мои зарайские соседки,
В девицах все еще сидят,
А им уже сто лет обеим, говорят.
По первому пути зимою,
Лишь начался Филиппов пост,
Парашу маменька взяла в Москву с собою
И прямо — на Кузнецкий мост.
Там у француженок обнов ей накупила,
Как куколку, ее по моде нарядила,
И начала учить Парашу танцевать,
Чтоб святками могла в собранье побывать.
Вот святки уж пришли: Параша выезжает,
И с важной маменькой своей
Собранья, клубы посещает.
Недели не прошло — явилося у ней
Двенадцать женихов, штаб, обер-офицеры
Большею частью кавалеры;
Но всех счастливее был ротмистр Пустельгин;
Параше только он понравился один,
И чем же? черными поддельными усами.
Другие были с орденами
И лучше во сто раз,
Но без усов, так им отказ.
В Крещенье Пустельгин с Парашей обручился;
От радости он ум последний потерял;
Всем уши о своей невесте прожужжал.
«По чести,— говорил,— я век бы не женился,
Когда бы феникса такого не сыскал:
Красавица, умна, скромна, тиха, послушна,
И что милей всего, то очень простодушна,
Невинность сущая, а ей семнадцать лет!
Поверьте, что другой такой в столице нет.
В сорочке, право, я родился!»
Чрез месяц Пустельгин женился
И новый сделал в долг себе к венцу мундир;
Невеста множество имела бриллиантов,—
В копейку свадебный стал пир!
При громе певчих, музыкантов
Шампанское лилось рекой;
А ужин был какой!
Пять лучших поваров его приготовляли;
Часов в одиннадцать из-за столов уж встали.
Лишь польский заиграли,
Парашу увели — все гости по домам,
За исключением двух самых близких дам.
Вот новобрачную раздели;
Сидит в дезабилье на креслах у постели.
Явился в шлафроке пред ней ее супруг.
Параша бедная краснеет.
Целует он ее — и вдруг
Она, как смерть, бледнеет.
Вся сморщилась, и слезы на глазах.
«Что, ангел мой, с тобой?» — спросил ее муж. «Ах!
Ах, дурно, дурно мне! Нет мочи! Помогите!..»
«Прикажешь каплей, что ли, дать
Или за доктором послать?» —
«За акушером? Да, скорей, скорей пошлите».