Придя в себя, бедняк Микола
Взмолился горько: «Братцы... ой!..
Сымите... братцы... с частокола!..»
«Чичас приедя становой,—
Уж потерпи, голубчик, малость!»
«Уж потерпи!»
«Ой... братцы... ой!..»
«Чичас приедя... Эка жалость!..»
«Ды на ко-го ж ты нас...»
«Постой!
Тьфу, Груша, ты-то хоть не вой!»
«Ды на ко-го ж...»
«Ой... братцы... ой!..»
«Чичас приедя!.. Слышь, Микола?
Никак нельзя без протокола!»
«Уж потерпи!»
Мужик терпел...
Терпел... Под вечер захрипел,
Уставил мутный взор на Грушу,
Икнул... и отдал богу душу!
В ЦЕРКВИ
Сысой Сысоич, туз-лабазник,
Бояся упустить из рук барыш большой,
Перед иконою престольной в светлый праздник
Скорбел душой:
«Услышь мя, господи! — с сияющей иконы
Сысоич не сводил умильно-влажных глаз.—
Пусть наживает там, кто хочет, миллионы,
А для меня барыш в сто тысяч... в самый раз...
Всю жизнь свою потом я стал бы... по закону...»
Сысоич глянул вбок,— ан, возле богача
Бедняк портной, Аким Перфильев, на икону
Тож зенки выпялил, молитвенно шепча:
«Пошли мне, господи, в заказчиках удачу...
Последние достатки трачу...
Чтоб обернуться мне с детишками, с женой,
С меня довольно четвертной...»
Купчина к бедняку прижался тут вплотную,
От злости став белей стены:
«Слышь? Лучше замолчи!.. На, сволочь, четвертную
И не сбивай мне зря цены!»
ТОФУТА МУДРЫЙ
В далеком-предалеком царстве,
В ненашем государстве,
За тридевять земель
Отсель,
Средь подданных царя мудрейшего Тофуты
Случилось что-то вроде смуты.
«Разбой! — кричали все.— Грабеж!»
Шли всюду суды-пересуды:
Порядки, дескать, в царстве худы,
Насилья много от вельмож!
Одначе
Хоть бунтовали все, но в общей суете
Верх брали те,
Кто посильней да побогаче:
«Чем лезть нам, братцы, напролом,
Нарядимте послов — Тофуте бить челом;
Проведавши от них о нашей злой обиде,
Царь нас рассудит в лучшем виде».
Но то ли сам дошел, то ль, расхрабрясь от слов
Вельможи главного, злодея Протоплута,
Не допустил к себе послов
Мудрейший царь Тофута:
«Нелепо,— молвил он,— мне слушать их, занé
Все, что известно им, известно также мне,
А ежли что мне неизвестно,
О том им толковать подавно неуместно!»
Но черный люд не сдал: боролся до конца,
Пока не выкурил Тофуту из дворца.
И что же? Не прошло, поверите ль, минуты,
Как власть отбитую народом у Тофуты,
Присвоили себе все те же богачи,
Да так скрутили всех, хоть караул кричи,
У бедных стали так выматывать все жилы,
Как «не запомнят старожилы».
Пошел в народе разговор:
«Попали мы впросак!»
«Того ль душа хотела?»
«Эх, не доделали мы дела!»
«От богачей-то нам, гляди, какой разор!»
Потолковали,
Погоревали
И богачей смели, как сор.
Жизнь сразу вышла на простор!
Я в этом царстве жил недавно.
И до чего живут там славно,
На свой особенный манер!
Как это все у них устроено на месте
И с применением каких геройских мер,
Вы этого всего нагляднейший пример
В Коммунистическом найдете манифесте.
ПСОЙ
Псой — оборотистый мужик,
Когда-то лавочник был местный.
Теперь он просто ростовщик
И плут известный.
Путь у него к наживе прост:
Паук пускал деньжатки в рост.
Росли деньжатки помаленьку.
Опутал мироед родную деревеньку,
Потом — соседнюю, потом —
Округа целая ограблена плутом!
Люд бедный стоном стонет,
А Псой в довольстве тонет:
С спокойной совестью и без больших хлопот
Переливает знай в рубли народный пот.
Там урожай хорош ли, плох ли,
А Псою то и это впрок:
Содрав положенный оброк,
Псой крестится: «Не я б, так все б кругом подохли!»
Но под конец он так прижал всю бедноту,
Что стало ей невмоготу;
Ввалилися к нему голодные солдатки:
«Ты, дьяволов ты сын, съел наши все достатки!
Нет на тебя, на пса поганого, ружья!
Вот погоди ужо, придут с войны мужья!»
Вцепиться в бороду готовы бабы Псою.
Псой перед бабами — лисою:
«Спасибо, милые, за добрые слова.
Вот благодарность мне, я вижу, какова.
Такого ли от вас я чаял воздаянья
За все мои благодеянья?
Мужьями мне грозить? — Не страшно. Я не трус.
Придут — там будет видно,
Мне, главное, обидно,
За что вы на меня?» — Наговорив турус,
Псой выпроводил баб и в первую же ночку,
С собою прихватив сундук, жену и дочку,
Удрал,— куда? — бог весть.
Сумел следы заместь.