ЧИНОЛЮБИВАЯ СВИНЬЯ
Известно то, что многим
Чины давно вошли в оброк четвероногим;
Калигулы коню великое давно
Достоинство дано;
Однако не одни лошадки
Имели таковы припадки,
Но многие скоты
Носили без плодов почетные цветы.
Взмурзилась и Свинья, чтоб ей повеличаться
И чином отличаться;
За чин-де более всего на свете чтут,
Так, точно главное достоинство все тут;
А без того была какая бы причина
Искать и добиваться чина?
Отказано Свинье; в ней кровь кипит:
Свинья свиньей храпит,
Свинья змеей шипит,
И от досады той не ест, не пьет, не спит.
О чем Свинья хлопочет!
Какой-то Философ то видит, и хохочет,
И говорит он ей: «Безумная Свинья!
Скажи, голубушка моя,
К чему названия Свинья пустого хочет?»
Она ответствует ему:
«К тому,
Чтоб было сказано когда о мне в банкете,
Как я войду в чины:
Превосходительной покушай ветчины».
Он ей ответствовал: «Коль нет меня на свете,
На что мне чин, душа?
Свинина же притом не чином хороша».
КАЛИГУЛИНА ЛОШАДЬ
Калигула, любовь к лошадушке храня,
Поставил консулом коня;
Безумну цесарю и смрадному маня,
Все чтут боярином сиятельна коня;
Превосходительством высоким титулуют;
Как папу в туфлю все лошадушку целуют;
В Сенате от коня и ржание и вонь.
По преставлении Калигулы сей конь,
Хотя высокого указом был он роду,
Не кажется уже патрицием народу,
И возит консул воду.
Невтон,
Не брав рецептами к почтению лекарства,
В почтеньи жил без барства,
В почтеньи умер он.
СТРЯПЧИЙ
Какой-то человек ко стряпчему бежит:
Мне триста, говорит, рублей принадлежит,
Что делать надобно тяжбою, кáк он чает?
А стряпчий отвечает:
«Совет мой тот:
Поди и отнеси дьяку рублей пятьсот».
ЗАЯЦ И ЛЯГУШКИ
Испуган Заяц и дрожит,
И из кустарника к болоту он бежит.
Тревожатся Лягушки,
Едва осталися в них душки,
И становятся в строй.
Великий, думают, явился им герой.
Трусливый Заяц их хотя не побеждает,
Однако досаждает:
«Я трус,
Однако без войны я дал Лягушкам туз».
Кто подлым родился, пред низкими гордится,
А пред высокими он, ползая, не рдится.
ОСЬ И БЫК
В лесу воспитанная с негой,
Под тяжкой трется Ось телегой
И, не подмазанна, кричит.
А Бык, который то везет, везя — молчит.
Изображает Ось господчика мне нежна,
Который держит худо счет,
По-русски — мот,
А Бык — крестьянина прилежна.
Страдает от долгов обремененный мот,
А этого не воспомянет,
Что пахарь, изливая пот,
Трудится и тягло ему на карты тянет.
ХВАСТУН
Шел некто городом, но града не был житель,
Из дальних был он стран,
И лгать ему талант привычкою был дан.
За ним его служитель,
Слуга наемный был, из города сего,
Не из отечества его.
Вещает господин ему вещанья новы
И говорит ему: «В моей земле коровы
Не менее слонов».
Слуга ему плетет и сам рассказен ков:
«Я чаю, пуда в три такой коровы вымя,
Слонихой лучше бы ей было дати имя.
Я думаю, у ней один полпуда хвост.
А мы имеем мост,
К нему теперь подходим.
По всякий день на нем диковинку находим.
Когда взойдет на срединý,
Кто в оный день солжет, мост тотчас разойдется,
Лишь только лжец найдется,
А лжец падет во глубину».
Приезжий говорит: «Коровы-то с верблюда,
А то бы очень был велик коровий хвост.
Слоновьего звена не взрютишь на три блюда.
А ты скажи еще, каков бишь ваш-ат мост?»
«А мост-ат наш таков, как я сказал, конечно».
«Такой имети мост,
Мой друг, бесчеловечно.
Коровы-то у нас
Поболе, как у вас.
А мост-ат ваш каков?» — «Сказал уже я это.
У нас же и зимой рекам весна и лето:
Нам
Мосты всегда потребны по рекам...»
«Коровы-то и здесь такие ж, как и там;
Мне только нá этот час ложно показалось,
А оттого-то все неловко и сказалось.
А мост-ат ваш каков?»
«Как я сказал, таков».
Приезжий говорил: «Коль это без обману,
Так я через реку у вас ходить не стану».