Выбрать главу

ПОРТНОЙ И МАРТЫШКА

                 Портной кроил,           Мартышка это примечает                      И чает, Искусства своего Портной не утаил.                  Зачем-то он, Скроив, и то и то оставив, вышел вон. Мартышка ножницы Портного ухватила                     И без него,                  Не зная ничего,                  Изрядно накутила, И мнила так она, что это ремесло           От знания ея не уросло.           Зверек сей был ремеслоборец: Портной — пиит, а он — негодный рифмотворец.

ДЕРЕВЕНСКИЕ БАБЫ

          Во всей деревне шум,           Нельзя собрати дум,           Мешается весь ум:           Шумят сердиты бабы.           Когда одна шумит, Так кажется тогда, что будто гром гремит. Известно, голоса сердитых баб не слабы. Льет баба злобу всю, сердитая, до дна, Несносно слышати, когда шумит одна. В деревне слышится везде Ксантиппа древня, И зашумела вся от лютых баб деревня.           Вселенную хотят потрясть. О чем они кричат? — Прискучилось им прясть,           Со пряжей неразлучно           В углу сидети скучно И в скуке завсегда за гребнем воздыхать.           Хотят они пахать. Иль труд такой одним мужчинам только сроден? А в поле воздух чист, приятен и свободен. «Не нравно,— говорят,— всегда здесь быть:                          Сиди,                          Пряди           И только на углы избы своей гляди. Пряди и муж, когда сей труд ему угоден».                 Мужья прядут, А бабы все пахать и сеяти идут.           Бесплодны нивы, будто тины,           И пляшет худо вертено.           В сей год деревне не дано           Ни хлеба, ни холстины.

ВОРОНА И ЛИСА

И птицы держатся людского ремесла. Ворона сыру кус когда-то унесла И на дуб села. Села, Да только лишь еще ни крошечки не ела. Увидела Лиса во рту у ней кусок, И думает она: «Я дам Вороне сок.      Хотя туда не вспряну,      Кусочек этот я достану,      Дуб сколько ни высок».      «Здорово,— говорит Лисица,— Дружок Воронушка, названая сестрица!          Прекрасная ты птица;      Какие ноженьки, какой носок, И можно то сказать тебе без лицемерья, Что паче всех ты мер, мой светик, хороша; И Попугай ничто перед тобой, душа; Прекрасняе сто крат твои павлиньих перья; Нелестны похвалы приятно нам терпеть.      О, если бы еще умела ты и петь! Так не было б тебе подобной птицы в мире». Ворона горлушко разинула пошире,           Чтоб быти соловьем; «А сыру,— думает,— и после я поем: В сию минуту мне здесь дело не о пире».      Разинула уста      И дождалась поста: Чуть видит лишь конец Лисицына хвоста.      Хотела петь — не пела;      Хотела есть — не ела; Причина та тому, что сыру больше нет: Сыр выпал из роту Лисице на обед.