ЛИСИЦА И СТАТУЯ
К Елизавете Васильевне Херасковой
Я ведаю, что ты парнасским духом дышишь,
Стихи ты пишешь.
Не возложил никто на женский разум уз;
Чтоб дамам не писать, в котором то законе?
Минерва — женщина, и вся беседа муз
Не пола мужеска на Геликоне.
Пиши! Не будешь тем ты меньше хороша:
В прекрасной быть должна прекрасна и душа.
А я скажу то смело,
Что самое прекраснейшее тело
Без разума — посредственное дело.
Послушай, что тебе я ныне донесу
Про Лису.
В каком-то Статую нашла она лесу;
Венера то была работы Праксителя.
С полпуда говорит Лисица слов ей, меля.
«Промолви, кумушка»,— Лисица ей ворчит,
А кумушка молчит.
Пошла Лисица прочь, и говорит Лисица:
«Прости, прекрасная девица,
В которой нет ни капельки ума;
Прости, прекрасная и глупая кума».
А то ты ведаешь, Хераскова, сама,
Что кум таких довольно мы имеем,
Хотя мы дур и дураков не сеем.
ЗМЕЯ И ПИЛА
Не устремляйтеся того критиковать.
Кого немножечко трудненько подковать:
Все ваши сборы
И наплетенны вздоры
Не сделают ему малейшего вреда,
А вам наделают примножество стыда.
Змея нашла Пилу, зверок ее то взгляду;
Змея не думает усердно ни о ком
И не скупится тратить яду —
Грызет Пилу и лижет языком.
Что больше вкруг Пилы она, яряся, вьется,
И, проливая кровь потоком из себя,
Пилу губя,
Кровь собенну за кровь чужую почитает
И кровью тает.
Пилу пилит,
Язык болит,
Истрескалися губы.
Увидела Змея, переломавши зубы,
Что тронута она была,
А не Пила.
ФЕБ И БОРЕЙ
С Бореем был у Феба разговор,
Иль паче спор,
Кто больше сил из них имеет
И больше властвовать умеет.
Проезжий на коне — холодноват был час —
Накинул епанчу проезжий. Крышка греет,
И есть у нас
Указ,
Во время холода теплей прикрыться
И никогда пред стужей не бодриться:
Ее не победишь,
Себе лишь только повредишь.
«Противу холода неможно умудриться,—
Сказал Борей.— Смотри, с проезжего хочу
Я сдернуть епанчу,
И лишек на седле я в когти ухвачу».
А Солнце говорит: «Во тщетной ты надежде.
А если я хочу,
Так эту епанчу
Сниму я прежде.
Однако потрудися ты
И сделай истину из бреда и мечты».
Борей мой дует,
Борей мой плюет,
И сильно под бока проезжего он сует;
Борей орет,
И в когти епанчу берет,
И с плеч ее дерет.
Толчки проезжий чует
И в нос, и в рыло, и в бока;
Однако епанча гораздо жестока —
Хлопочет
И с плеч идти не хочет.
Устал Борей
И поклонился ей!
Вдруг солнце воссияло,
И естество другой порядок восприяло:
Нигде не видно туч,
Везде златой играет луч;
Куда ни возведешь ты взоры,
Ликуют реки, лес, луга, поля и горы.
Проезжий епанчу долой с себя сложил,
И, сняв, о епанче проезжий не тужил.
Репейник хуже райска крина.
О чем я в притче сей, читатель, говорю?
Щедрота лютости потребнее царю:
Борей — Калигула, а Феб — Екатерина.