ГОЛОВА И ЧЛЕНЫ
Член члену в обществе помога,
А общий труд ко счастию дорога.
Послушайте, какой был некогда совет!
Сказала Голова Желудку: «Ты, мой свет,
Изрядно работаешь:
Мы мучимся, а ты глотаешь.
Что мы ни накопим, стремишься ты прибрать,
И наши добычи стараешься сожрать.
Какой боярин ты, чтоб мы тебе служили?»
Все члены, весь совет Желудку извещал:
«Мы твердо положили,
Чтоб так, как ты живешь, и мы спокойно жили».
Но что последует? Желудок истощал
И в гроб пошел. А при его особе,
Увянув купно с ним, подобно как трава,
Все члены и сама безмозгла Голова
Покоятся во гробе.
СВЕЧА
В великом польза, польза в малом,
И все потребно, что ни есть;
Но разна польза, разна честь:
Солдат, не можешь ты равняться с генералом.
Свеча имела разговор,
Иль паче спор.
С кем? С Солнцем: что она толико ж белокура
И столько ж горяча.
О дерзкая Свеча!
Великая ты дура.
И Солнцу говорит: «Светло ты в день,
А я светла в ночную тень».
Гораздо менее в тебе, безумка, жиру,
И менее в тебе гораздо красоты;
Избушке светишь ты,
А Солнце светит миру.
ПРОТИВУЕСТЕСТВЕННИК
Был некой человек;
Такого не было враля под небесами,
И чудесами
Наполнил век.
Язлялися ему гораздо часто черти.
Противестественник, как мы, подвержен смерти.
О, лютая печаль!
Скончался враль:
Ходил купаться,
Воды излишно почерпнул,
Хлебнул,
Стал пьян, заснул,
Не мог проспаться.
То сведала жена
И вверх реки за мужем рыщет,
Повыше, где тонул, утопша мужа ищет,
И говорит она:
«Противу естества ему казались черти;
Река его несет, конечно, вверх по смерти».
ПЕТУХ И ЖЕМЧУЖНОЕ ЗЕРНО
Кто притчи презирает
И пользы в них не зрит,
И ничего из них себе не избирает,
О людях таковых Федр это говорит.
Петух нашел Зерно жемчужно;
Оно ему не нужно.
Куда его девать?
На шею он его не хочет надевать.
Невеже Федр ума не умножает.
Невежа — ум, петух — жемчуг уничтожает.
ОСЛОВА КОЖА
Был Осел, и всякий день
От хозяев был он бит; часто погоняли
Под беременем; за лень
Всякий час они ему палкою пеняли.
Умер сей несчастный зверь;
Окончал он бедну жизнь и труды несносны;
Успокоился теперь.
Но хозяева ему и по смерти злостны;
И, не помня прежних ран,
Как бивали по спине, в голову и в рожу,
Продали на барабан
Доброго работника за работу кожу.
Пересекся век вотще,
Чтоб избавиться Ослу палок и убоя;
И по смерти бьют еще
Часто палками его посреди покоя.
Отлучася суеты,
Если б чувствовал ты боль, в злой бы ввек был доле
Преблагополучен ты,
Что не чувствуешь, Осел, ты побоев боле.
Всех минется тварей век:
Что родится, то живот смертью заключает;
Будь доволен, человек,
Что твои, конечно, смерть суеты скончает.
ОБЕЗЬЯНА-СТИХОТВОРЕЦ
Пришла Кастальских вод напиться Обезьяна,
Которые она Кастильскими звала,
И мыслила, сих вод напившися допьяна,
Что вместо Греции в Испании была.
И стала петь, Гомера подражая,
Величество своей души изображая.
Но как ей петь!
Высоки мысли ей удобно ли иметь?
К делам, которые она тогда гласила,
Мала сей твари сила.
Нет мыслей — за слова приняться надлежит.
Вселенная дрожит,
Во громы громы бьют, стремятся тучи в тучи,
Гиганты холмиков на небо мечут кучи,
Горам дает она толчки.
Зевес надел очки
И ноздри раздувает,
Зря пухлого певца,
И хочет истребить нещадно, до конца,
Пустых речей творца,
Который дерзостно героев воспевает.
Однако рассмотрев, что то не человек,
Но Обезьяна горделива,
Смеяся говорил: «Не мнил во весь я век
Сему подобного сыскать на свете дива».