Сей притчи смысл такой:
Предупреждай беду сначала,
Доколь не грянул гром.
КРЕСТЬЯНИН И ДУБ
Рубил Крестьянин Дуб близ корня топором.
Звучало дерево, пускало шум и гром;
И листья на ветвях хотя и трепетали,
Близ корня видючи топор,
Но, в утешение себе, с собой болтали,
По лесу распуская всякий вздор;
А Дуб надеялся на корень свой, гордился
И презирал мужичий труд.
Мужик же все трудился
И думал между тем: «Пускай их врут.
Как корни подсеку — и ветви упадут!»
БОЙНИЦА И ВОДОПАД
С гор страшный водопад лился, шумя рекою;
С бойницы же ревел град ядр, и огнь, и гром.
Так что и с твердою душою
Нельзя идти к ним напролом.
Но воинам чрез них пробраться было должно:
В военной службе нет не можно!
Что ж делать, что начать?
На месте не стоять.
Назад не отступать,
Чтоб не прослыть трусами;
Сего не водится меж русскими полками.
Но, к счастью, вождь у них старик уж был седой,
Хоть не мудрец и не герой,
А самый человек простой,
Но только в опытах весь век проведший свой.
«Чего, ребята, вам бояться? —
Он им с усмешкою сказал
И батарею им и волн рев пéрстом показал.—
Осмельтесь попытаться!
Под этот поднырнем,
Под эту подползем».
Вот так и сделалось — решились:
Вода и огнь чрез них перекатились.
Какой бы нам извлечь из притчи сей совет?
Ум опытный лишь зрит и отвращает вред.
ХОЗЯЙКА
Хозяйка, клюшница, досужа домоводка,
Старуха иль молодка,
Нет нужды до того, но только мать,
Держала в доме птиц и их сама кормила,
Умеренно бросая зерн.
Довольны птицы были,
Что шел им нужный корм;
Хозяйку все хвалили,
Благодарили,
И меж собою говорили:
«Чего ж еще? Дают нам хлеб зобать.
А чтоб нам жирным стать,
Того мы можем подождать,
И на хозяйку не за что сердиться».
Меж тем хозяйке той случилось отлучиться
Куды-то со двора;
Она ушла,
Замедлилась, а птиц кормить пора пришла.
Мальчишка, сын ее, схватя с пшеницею лукошко
И высунясь по пояс из окошка,
Ну полной горстью корм бросать;
А птицы — ну клевать,
И, наклевавшися до сыта,
Как уж нечего им стало ждать,
Пошли по гнездам спать.
Хозяйка домовита
С умом умела награждать.
КОРАБЛЬ И ИГЛА
Корабль на полных парусах
Летел, как птица на крылах,
— За ним не успевало око,—
И думал о себе вельми высоко:
«Как,— говорил,— чтоб смел со мною кто равняться
В отваге, быстроте, величии, красе?
Не может статься;
Ничто передо мною все!»
«Так точно, государь! ты можешь величаться,—
Сказала на корме магнитная Игла.—
Ты царь морей! Я твой министр, я прах земли,
И в мыслях равной быть с тобою я страшуся;
Но, смею доложить, я сколько ни мала,
А лишь попорчусь, пошатнуся —
Ты сядешь на мели.
И.И. Дмитриев
МЫШЬ, УДАЛИВШАЯСЯ ОТ СВЕТА
Восточны жители, в преданиях своих,
Рассказывают нам, что некогда у них
Благочестива Мышь, наскуча суетою,
Слепого счастия игрою,
Оставила сей шумный мир
И скрылась от него в глубокую пещеру:
В голландский сыр.
Там, святостью одной свою питая веру,
К спасению души трудиться начала:
Ногами
И зубами
Голландский сыр скребла, скребла
И выскребла досужным часом
Изрядну келейку с достаточным запасом.
Чего же более? В таких-то Мышь трудах
Разъелась так, что страх!
Короче — на пороге рая!
Сам бог блюдет того,
Работать миру кто отрекся для него.
Однажды пред нее явилось, воздыхая.
Посольство от ее любезных земляков;
Оно идет просить защиты от дворов
Противу кошечья народа,
Который вдруг на их республику напал
И Крысополис их в осаде уж держал.
«Всеобща бедность и невзгода,—
Посольство говорит,— причиною, что мы
Несем пустые лишь сумы;
Что было с нами, все проели,
А путь еще далек! и для того посмели
Зайти к тебе и бить челом
Снабдить нас в крайности посильным подаяньем».
Затворница на то, с душевным состраданьем
И лапки положа на грудь свою крестом:
«Возлюбленны мои!— смиренно отвечала.—
Я от житейского давно уже отстала;
Чем, грешная, могу помочь?
Да ниспошлет вам бог! а я и день и ночь
Молить его за вас готова».
Поклон им, заперлась, и более ни слова.