Природной склонности ничем не истребишь.
СОВЕТ МЫШЕЙ
В мучном анбаре Кот такой удалый был,
Что менее недели
Мышей до сотни задавил;
Десяток или два кой-как уж уцелели
И спрятались в норах.
Что делать? Выйти — страх;
Не выходить? — так смерти ждать голодной!
На лаврах отдыхал Кот сытый и дородный.
Однажды вечером на кровлю он ушел,
Где милая ему назначила свиданье.
Слух до мышей о том дошел,—
Повыбрались из нор, открыли заседанье
И стали рассуждать,
Какие меры им против Кота принять.
Одна Мышь умная, которая живала
С учеными на чердаках
И много книг переглодала,
Совет дала в таких словах:
«Сестрицы! Отвратить грозящее нам бедство
Я нахожу одно лишь средство,
Простое самое. Оно в том состоит,
Чтоб нашему злодею,
Когда он спит,
Гремушку привязать на шею,
Далеко ль, близко ль Кот, всегда мы будем знать,
И не удастся нас врасплох ему поймать».
«Прекрасно! Ах! Прекрасно! —
Вскричали все единогласно.—
Зачем откладывать, как можно поскорей
Коту гремушку мы привяжем!
Уж то-то мы себя докажем!
Ай, славно! Не видать ему теперь мышей
Так точно, как своих ушей!»
«Все очень хорошо; привязывать кто ж станет?»
«Ну, ты».— «Благодарю!»
«Так ты».— «Я посмотрю,
Как духа у тебя достанет!»
«Однако ж надобно».— «Что долго толковать?
Кто сделал предложенье,
Тому и исполнять.
Ну, умница, свое нам покажи уменье».
И умница равно за это не взялась.
И для чего ж бы так?.. Да лапка затряслась!
Куда как, право, чудно!
Мы мастера учить других;
А если дело вдруг дойдет до нас самих,
То исполнять нам очень трудно!
КУКУШКА
«Послушайте меня, я, право, не совру,—
Кукушка говорила птицам,
Чижам, щеглятам и синицам,—
Была я далеко, в большом, густом бору;
Там слышала, чего доселе не слыхала,
Как Соловей поет.
Уж не по-нашему. Я хорошо певала,
Да все не то! Так сердце и замрет
От радости, когда во весь он голос свистнет,
А там защелкает иль тихо пустит трель;
Забудешься совсем, и голова повиснет.
Ну что против него свирель!
Дивилась, право, я дивилась...
Однако же не потаю:
По-соловьиному и я петь научилась.
Для вас, извольте, пропою
Точнехонько как он,— хотите?»
«Пропой, послушаем».— «Чур, не шуметь, молчите!
Вот выше сяду на суку.
Ну, слушайте ж теперь: куку, куку, куку!»
Кукушка хвастуна на память мне приводит,
Который классиков-поэтов переводит.
ЛЕБЕДЬ, ГУСЬ, УТКА И ЖУРАВЛЬ
Две птицы плавали в пруде:
Красивый Лебедь, чистый, белый,
Да серый Гусь дрянной. Гляделся месяц светлый
В прозрачной зеркальной воде;
Лучи его в струях играли серебристых;
Зефир чуть колебал листы дерев ветвистых,
И Лебедь начал гимн вечерний богу петь.
Гусь этого не мог стерпеть,
Вскричал: «Га! га!» и, вытянувши шею,
Шипел, подобно змею.
Где Утка ни возьмися тут
И говорит: «Куда как хорошо поют!
Однако Гусь поет приятнее, нежнее,
Да он же и плывет важнее».
«Что ты, прожора, врешь? —
Прервал ее Журавль.— Молчи, пока не бита!
Недаром первенство ты Гусю отдаешь:
Он есть тебе дает из своего корыта».