Лестрейнджи пришли в их дом не просто так. И не знала Белла о пророчестве, иначе Невиллу ни за что бы не выжить. Они искали именно двух авроров, добившихся результатов в расследовании. Узнавших, что хранителем был не Сириус Блэк.
Стоило любезной родственнице только заподозрить, что Фрэнк догадывается, где ее драгоценный Лорд, как она заявилась. И лишь отчасти затем, чтобы выяснить, где Он. В большей же степени, чтобы не дать рассказать, что Питер Петтигрю пропал вместе с палочкой Лорда. А может быть, и с самим Лордом – тела-то не нашли.
Она бы бросила Аваду, но Блэки не убивают родню. И потому – круцио, круцио, круцио – до полной невозможности мыслить. До невозможности оправдать Блэка и объявить в розыск предателя Питти.
Но вот он пришел в себя, нужно срочно сводить на нет все попытки Беллс защитить кровавого маньяка-полукровку и его миньона.
В качестве доказательства невиновности Сириуса были инструменталки (такие штуки, разработка ОТ, действуют, как приори инкантатем, только не на палочки, а на помещение). Инструменталки, спрятанные в надежном месте, доказывали, что Питер пришел с Волдемортом, а после его смерти забрал волшебную палочку и скрылся, бросив раненого ребенка. Затем пришел Блэк, передал Гарри условно надежному человеку (сам Фрэнк Хагриду сына не доверил бы, хоть ничего против добродушного полувеликана и не имел) и бросился в погоню за Петтигрю*. Улики Белла не нашла и не уничтожила – не она одна умела хранить верность Лорду и соратникам. Или не успела. Под конец пыток Фрэнк не мог поручиться, что он говорит и зачем. Приятнее верить, что не выдал он ничего, но как бы то ни было, мать проверила – все лежит на месте. Проблема лишь в том, что Аластор больше не главный аврор, а Скримджер не намерен слушать пациента св.Мунго, только-только излеченного от безумия. И ничего бы никому бы Френк не доказал, если бы не Альбус Дамблдор.
Директор всегда умел слушать. И верить. И раскаиваться – он посчитал Сири подлейшим из предателей и ни разу за все время не навестил, не встретился, не поговорил – боялся убить, как признался он Фрэнку.
Лонгботтомы ждали возвращения домой, Сириуса перевели в камеру предварительного заключения, оправдательный приговор должен был быть подписан со дня на день, готовился праздник для Невилла и сюрприз для Гарри.
Н-да, кто же знал, что этот магл такой нервный?!
Вернон показался Фрэнку солидным, рассудительным. И вдруг – бамс! – вазой с персиками директору по голове. И грамотно как распределил цели: непонятное, сильнейший... а вот того, что условно-безобидный успеет палочку достать – не рассчитал. Или привык работать в команде, или... Да что это он? Не был и не мог быть магл аврором. Надо же, какая глупость в голову лезет!
Ну, ничего. Хорошо, что во всем разобрались.
В тот момент, как он отдал свое право защищать Джейми, и начался ужас. Доктора-мозгоправы в Мунго считают от какой-то другой точки отсчета, спрашивают об отношениях с отцом, о наказаниях, которым мать считала допустимым подвергать сыновей и – в особенности – наследника Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэков, но он-то знает. Все началось, когда он предложил сделать Хранителем Питти. Фактически – предал друга ради возможности развлекаться, отвлекать на себя Пожирателей и не бояться выходить из дома. Права, наверное, была маменька, он слабак и предатель. Если бы не он... Нет, таких мыслей лучше не допускать, начнет верещать вредноскоп, и лекари набегут и накачают снотворными зельями. А от этого можно разоспаться и пропустить очередную встречу с Сохатиком. Он такой большой! Похож на Лили – светлый и веселый, как огонек. Но ехидца в нем Джеймсова. И сложение отцово – вряд ли Гарри когда-нибудь станет пузаном-домоседом. Этому Вернону только завидовать такому сложению. Сам-то на празднике пирогами не злоупотреблял. Небось каждая лишняя плюшка килограммов прибавляет, как старине Питти.
- Да что ж такое?! Не верещи, Мордредов выползень! Целитель, не надо меня усыплять, я уже успокоился! У меня с вами встреча через полчаса. Обидно будет проспать.
- Мистер Блэк, как скажете. Но вот эта микстура вовсе не повредит. Обещаю, что вы не уснете.
- Ладно, ладно. Давайте вашу дрянь. Пахнет, как будто Нюниус специально для меня варил!
- Гм. Пейте.
- Ваше здоровье! – и Блэк залпом опорожнил мензурку.
Действительно, стало спокойнее. Ушло желание немедленно навестить канализационные стоки и рвать, рвать крыс зубами.
На встречах с доктором он сливал воспоминания в думосбор и добровольно подставлялся под Обливейт. Потом просматривал события вновь, и они слегка тускнели – смотреть со стороны – вовсе не то же самое, что проживать раз за разом. К тому же, просматривал он не в полном объеме. Что-то доктора убирали совсем. С его полного согласия и одобрения. Годы в камере затерли почти что полностью, а вот с арестом, смертью друга и, почему-то, детством до ухода из дома, продолжали возиться. Даже обещали, что вылечат полностью. Сириус на такие речи только смеялся хрипло и отрывисто.
Врачи посоветовали завести хобби. Но с этим было совсем туго. Охоту на крыс они посчитали не полезной для психики. Может, когда-нибудь потом. А больше в голову ничего не приходило. Блэк из больничной палаты руководил восстановлением дома дяди Альфарда и продажей особняка на Гриммо 12, вместе со всем содержимым, будь оно проклято! На особняк претендовали Малфои, но им он не продаст ни за что! Лучше спалит!
У кузины Меди не было столько денег. Да и, признаться, Сириус не то чтобы хотел поддерживать с ней общение. Не к спеху. Может, найдется кто-то нейтральный, кому можно продать дом спокойно, без нервов, как это делают все нормальные люди. А пока... Пока к доктору, выпить еще зелий и к Сохатику. У мальчишки магловские экзамены и это довольно забавно.
Сохатик смешной, тянется, вглядывается в глаза.
- А расскажи, как вы с отцом познакомились? Или вы, как мы – знали друг друга с самого начала?
- Нет, мы смешно. Мы несколько раз знакомились. Моя мамаша... ладно, это я тебе не стану рассказывать. Но она с Дореей то ссорилась, то мирилась, мы с Джеем то играли, то нет, а потом, в поезде познакомились еще раз, самый последний и навсегда. А целители сказали, что она мне из мозгов решето сделает, потому что... это я тоже не хочу вспоминать. Маман была сложным человеком. И... меня воспитывали совсем не так, как тебя. Радуйся, Гарри!
- Да я и рад. Дядя Вернон – классный!
- Не обижает тебя этот магл?
- Ты что?! Мы собираемся перед школой с маской плавать! Ты с нами, так ведь, Сириус?
- Хм. Посмотрим. У меня, брат, режим. Мне пока многого нельзя. Я шум моря на много лет вперед наслушался. Мне бы куда в степи. Или в горы.
- Тогда Шотландия. Там все есть. И вереск. А напросись к Лавгудам, пусть тебя Луна по холмам поводит – уж такая там красота! Хоть страшно, а мы там долго играли.
- Что ж страшного?
- А вдруг Соседи? Ты, если тебя на бал в холмы пригласят, главное, не соглашайся, ага?
- Ага. – Сириус хохочет. А Гарри вновь принимается расспрашивать о родителях и тех временах, которые вспоминать очень больно. Но и очень сладко. Джей, Лилс, Рем – все встают перед глазами, как живые.
- А почему – “Гарри”? Я вот так узнавал про маму, с тетиным характером сравнивал. Ну, они же сестры, понимаешь же? И я подумал, даже миссис Уизли назвала сына в честь директора. А мама – не назвала, а жизни они свои ему доверили. И готовились меня как воина воспитывать. И вообще. Почему не в честь Поттеров? Или в честь прадедов? Как-то не складывается у меня это “Гарри”. Но я не возражаю, ты не думай. Лучше “Гарри”, чем... эм...
- Не тушуйся, кого обидеть боишься?
- Ну, пожалуй, не будем об этом. – Гарри покраснел, как помидор.
- Почему “Гарри”? – Сириус чуть прищурил глаза, как делал всегда при воспоминаниях шкоды. – Лили предлагала Вульфрик Джеймс Поттер. – Крестный недолго полюбовался на лицо мальчика и добавил. – А Джеймс – Альтаир Карлус Поттер. – Глаза Гарри стали еще чуточку больше. – После долгих споров решили, что малыш будет носить гордое имя “Вульфрик Карлус Альтаир Джеймс Поттер”. Они так радовались своему компромиссу! Помню, когда я, как подобает крестному отцу, выкликнул твое имя (и ни разу не сбился!), священник с жалостью на тебя посмотрел... и крестил, как Гарри Джеймса Поттера.