Принес башмачник башмаки во дворец. Как увидала башмаки Елена Прекрасная, сразу все поняла:
«Знать, Иван-царевич, мой суженый, жив-здоров по царству ходит».
Говорит Елена Прекрасная царю:
— Пусть сделает мне этот башмачник к завтрему без мерки платье подвенечное, да чтобы золотом было шито, каменьями самоцветными приукрашено, жемчугами усеяно. Иначе не пойду замуж за Петра-царевича.
Позвал царь башмачника.
— Так и так, — говорит, — чтобы завтра царевне Елене Прекрасной золотое платье было доставлено, а не то на виселицу!
Идет башмачник домой невесел, седую голову повесил.
— Вот, — говорит Ивану-царевичу, — что ты со мной наделал!
— Ничего, — говорит Иван-царевич, — ложись спать! Утро вечера мудренее.
Ночью достал Иван-царевич из золотого царства подвенечное платье, на стол к башмачнику положил.
Утром проснулся башмачник — лежит платье на столе, как жар горит, всю комнату освещает.
Схватил его башмачник, побежал во дворец, отдал Елене Прекрасной.
Елена Прекрасная наградила его и приказывает:
— Смотри, чтобы завтра к рассвету на седьмой версте, на море стояло царство золотое с золотым дворцом, чтобы росли там деревья чудные и птицы певчие разными голосами меня бы воспевали. А не сделаешь — велю тебя лютой смертью казнить.
Пошел башмачник домой еле жив.
— Вот, — говорит Ивану-царевичу, — что твои башмаки наделали! Не быть мне теперь живому.
— Ничего, — говорит Иван-царевич, — ложись спать. Утро вечера мудренее.
Как все заснули, пошел Иван-царевич на седьмую версту, на берег моря. Покатил золотым яичком. Стало перед ним золотое царство, в середине золотой дворец, от золотого дворца мост на семь верст тянется, вокруг деревья чудные растут, певчие птицы разными голосами поют.
Стал Иван-царевич на мосту, в перильца гвоздики вколачивает.
Увидала дворец Елена Прекрасная, побежала к царю:
— Посмотри, царь, что у нас делается!
Посмотрел царь и ахнул.
А Елена Прекрасная и говорит:
— Вели, батюшка, запрягать карету золоченую, поеду в золотой дворец с царевичем Петром венчаться.
Вот поехали они по золотому мосту.
На мосту столбики точеные, колечки золоченые. А на каждом столбике голубь с голубушкой сидят, друг дружке кланяются да и говорят:
— Помнишь ли, голубушка, кто тебя спас?
— Помню, голубок, — спас Иван-царевич.
А около перил Иван-царевич стоит, золотые гвоздики приколачивает.
Закричала Елена Прекрасная громким голосом:
— Люди добрые! Задержите скорей коней быстрых. Не тот меня спас, кто рядом со мной сидит, а тот меня спас, кто у перильцев стоит!
Взяла Ивана-царевича за руку, посадила с собой рядом, в золотой дворец повезла, тут они и свадьбу сыграли. Вернулись к царю, всю правду ему рассказали.
Хотел было царь старших сыновей казнить, да Иван-царевич на радостях упросил их простить.
Выдали за Петра-царевича царевну серебряного царства, за Василия-царевича — медного.
Был тут пир на весь мир!
Вот и сказке конец.
Иван Яковлевич Билибин (1876–1942), замечательный русский график, в начале нашего столетия создал серию иллюстраций к народным сказкам. В своих рисунках художник повторил композицию наличника — резного деревянного украшения на окнах крестьянской избы. Каждый рисунок вставлен в раму — по краям сбоку, сверху и снизу вытянулась цепь сказочных рыб, лесных трав, цветов, грибов, а на самих рисунках — сказочные сцены. У белоствольных берез и темных елей стоит избушка на курьих ножках, а вот и баба-яга в ступе. Летит над колокольней трехглавый змей, хищно высматривает добычу в узких улочках за городскими каменными стенами. Раскинулось раздолье широкой степи, и по ней на конях едут три брата, ищущие счастья в неведомой и незнаемой дали.
Билибин соединил в иллюстрациях ощущение свободы сказочного вымысла и реальную достоверность старинного народного быта.
Художник бывал в Архангельском, Олонецком и Вологодском краях. Прялки, солонки, нарядная одежда — украшенные бисером головные уборы, пояса, виденные во время поездок и привезенные, перешли в орнаменты, составили яркие подробности сказочных сцен, выбранных для иллюстрации.
Мастерство снискало Билибину непреходящую славу. Его иллюстрации взяты для настоящего тома. Они имеют отношение ко всем сказкам, хотя и задумывались как воспроизведение отдельных сюжетов.