Замечают, что если в доме нередко бывают покойники, тот дом несчастный, в нем пребывает нежить', хозяйнушко не любит в нем живущих людей. В таком доме опасаются жить. Если по ночам что-нибудь постукивает на чердаке, то думают, что в доме завозилась нежить. Это же означает, что домовой выгоняет жильца из дома, что уже нет больше жиры.
Купчиха и домовой. Художник Б. М. Кустодиев
Когда появится в доме много крыс и мышей, квартирант не уживается долго в нем. Это тоже означает, что напущенная домовым тварь выживает жильцов.
Нежилая изба
Двое поспорили между собой. Один говорит, что переночует лучше в нежилой избе, чем на кладбище. Другой говорит, что он скорее согласится переночевать на кладбище. Решили переночевать — один на кладбище, другой в нежилой избе. Который парень переночевал на кладбище, встал рано утром и пошел к товарищу к нежилой избе звать его. Пришел рано и зовет товарища. А из избы ему отвечают: «Погоди, еще грудь его не изрезана». Вслед за тем слышит опять голос, который говорит, что из него кишки еще не вытасканы.
Кладбище представляется не таким страшным, как заброшенная изба. В заброшенных избах живут какие-то колдуны-людоеды.
В ночь на Крещение девушки ушли погадать к вдове и засиделись у нес до полуночи. Во дворе, близ конюшни, стояла заброшенная изба. В деревне огней уже не было. Девушкам вдруг стало слышно, что по-луразвалившаяся печь издает какие-то замогильные звуки. Испугались они и побежали к вдове сказать ей об этом. В ту же минуту та двери заперла с молитвой и перекрестила их и окна. Когда она перекрещивала окна, то в одно из них увидела, что из нежилой избы тащится раскаленная докрасна печь, так что от нее сыплются искры. Подошла печь к двери, но крестная сила в избу ее не пустила.
Девушки поспорили между собой о том, что в нежилую избу никто не пойдет. Одна выискалась и говорит, что в нежилой избе напечет даже целую пудовку (пудовка — хлебная мера, около одного пуда ржи) олашпиков. Взяла муки, воды, масла, квашенку-пудовку и утащила на салазках. Напекла олашков уже чуть не пудовку, и вот выходит из подполья чертовка и спрашивает: «Как зовут тебя, девушка?» — «Сама», — отвечает девушка. Чертовка опять уходит в подполье. Через некоторое время чертовка выходит и просит олашков. Девушка не дает, говорит, что олашков еще не напекла. Чертовка опять уходит. Третий раз приходит она и просит олашков. Она уже напекла олашков и топит масло. Когда четвертый раз вышла чертовка и стала просить олашков, девушка сказала, что она поставила квашенку с олашками на сапки. Чертовка ушла. Девушка натопила масла и приготовилась встречать чертовку. Когда чертовка стала вылезать из подполья, она плеснула ей в рожу горячим маслом, и чертовка, заревевши, залеза обратно в подполье. Чертенята спрашивают ее: «Кто тебя?» «Кто? Сама», — отвечает чертовка. «Если сама, не реви», — говорят чертенята.
Девушка тем временем поставила квашенку на сапки и ушла домой.
Банник
Несмотря на то что «баня парит, баня правит, баня все исправит», она издревле признается нечистым местом, а после полуночи считается даже опасным и страшным: не всякий решается туда заглянуть, и каждый готов ожидать какой-нибудь неприятности, какой-нибудь случайной и неожиданной встречи. Такая встреча может произойти с тем нечистым духом, который под именем банника (баенника) поселяется во всякой бане за каменкой, всего же чаще под полкой, на которой обычно парятся. Всему русскому люду известен он за злого недоброхота. «Нет злее банника, да нет его добрее», — говорят под Белозерском; но здесь же твердо верят в его всегдашнюю готовность вредить.
Верят, что банник всегда моется после всех, обыкновенно разделяющихся на три очереди, а потому четвертой перемены или четвертого пара все боятся: «он» накинется, — станет бросаться горячими камнями из каменки, плескаться кипятком; если не убежишь умеючи, т. е. задом наперед, он может совсем зашпарить. Этот час дух считает своим и позволяет мыться только чертям: для людей же банная пора полагается около пяти — семи часов пополудни.
После трех перемен посетителей в бане моются черти, лешие, овинники и сами банники. Если кто-нибудь в это время пойдет париться в баню, то живым оттуда не выйдет: черти его задушат, а людям покажется, что тот человек угорел или запарился. Это поверье о четвертой, роковой банной «смене» распространено на Руси повсеместно.
Заискивают расположение банника тем, что приносят ему угощение из куска ржаного хлеба, круто посыпанного крупной солью. А чтобы навсегда отнять у него силу и охоту вредить, ему приносят в дар черную курицу. Когда выстроят, после пожара, новую баню, то такую курицу, не ощипывая перьев, душат (а не режут) и в таком виде закапывают в землю под порогом бани, стараясь подгадать время под чистый четверг. Закопавши курицу, уходят из бани задом и все время отвешивают поклоны на баню бессменному и сердитому жильцу ее. Банник стремится владеть баней нераздельно и недоволен всяким, покусившимся на его права, хотя бы и временно. Зная про это, редкий путник, застигнутый ночью, решится искать здесь приюта, кроме разве сибирских бродяг и беглых, которым, как известно, все на свете нипочем…
Как-то, запоздавши в дороге, забрался мужик, перед праздником, в свою баню после полуночного часа. Но, раздеваясь, второпях вместе с рубахой прихватил с шеи крест, а когда полез на полку париться, то никак не мог оттуда слезть подобру-поздорову. Веники так сами собой и бьют по бокам. Кое-как, однако, слез, сунулся в дверь, а она так притворена, что и не отдерешь. А веники все свое делают — хлещут. Спохватилась баба, что долго нет мужа, стала в оконце звать, — не откликается, начала ломиться в дверь — не поддается. Вызвонила она ревом соседей. Эти пришли помогать: рубили дверь топором — только искры летят, а щепок нет. Пришла на выручку бабка-знахарка, окропила дверь святой водой, прочла свою молитву и отворила. Мужик лежал без памяти; насилу оттерли его снегом.
Банник. Художник В. Малышев.
Полное собрание этнографических трудов А. Е. Бурцева
Опытные люди отвращают злые наветы своих банников тем вниманием, какое оказывают им всякий раз при выходе из бани. Всегда в кадушках оставляют немного воды и хоть маленький кусочек мыла; веники же никогда не уносят в избу. Вот почему зачастую рассказывают, как, проходя ночью мимо бани, слышали, с каким озорством и усердием хлещутся там черти и при этом жужжат, словно разговаривают, но без слов. Один прохожий осмелился и закричал: «Поприбавьте пару!» — и вдруг все затихло, а у него самого мороз пробежал по телу и волосы встали дыбом…