Банник старается быть невидимым, хотя некоторые и уверяют, что видели его и что он старик, как и все духи, ему сродные: недаром же они прожили на белом свете и в русском мире такое неисчислимое количество лет.
Дело было о Святках. В один вечер все девки собрались на вечеринку, а ребята-то к ним не пришли. Ну, девкам-то и стало без ребят невесело. Одна девка и говорит своим подругам: «Девки, пойдемте-ка слушать к бане, что нам банник скажет». Вздумали да две девки и пошли. Пришли к бане; одна и говорит: «Дева, давай-ка сунь руку в окно: банник-то насадит тебе золотых колец на руку». — «А ну-ка, дева, давай ты сначала сунь, а потом и я». Та и сунула. А башшк-то и говорит: «Вот и попалась мне». Руку-то и схватил. Схватил да колец-то насадил железных — лишь сковал в одно место все пальцы на окне-то ей, нельзя и разжать их. Ну вот, кое-как руку-то она выдернула из окна, да обе и побежали домой. Вот те и золотые кольца. Прибежали домой, да и говорят: «Вот, девушки, смотрите-ка, мы ходили слушать к бане-то, а банник-то каких колец насадил вместо золотых-то — железных; вот, говорит, у меня и руку сковал. Как же я теперь буду жить-то с такой рукой? Ой, девушки, девушки, банник-то какой срамной, мохнатый, — рука-то вся какая большая да мохнатая».
В Кадниковском уезде есть поверье, что тот, кто желает быть невидимым, тот во время Христовской заутрени должен прийти в баню и найти там банника, который в это время обыкновенно спит, снять с него шапку и бежать с нею, как можно скорее, в церковь. Если успеешь добежать до церкви, прежде чем банник проснется, то будешь обладать шапкой-невидимкой, иначе банник догонит и убьет.
Про бани
Одна девка бесстрашная в баню пошла.
— Я, — говорит, — в ней рубаху сошью и назад вернусь.
Пришла в баню, углей с собою взяла, а то ведь не видать ничего. Сидит и раздувает их. А полуночное время. Начала вскоре рубаху сметывать, смотрит, а в корчаге уголья маленькие чертенята раздувают и около нее бегают. Она шьет себе, а они уже кругом обступили и гвоздики в подол вколачивают. Вот она и начала помаленьку с себя рубаху спускать с сарафаном, спустила да в сшитой рубахе и выскочила из бани. Утром вошла в баню, а там от сарафана одни клочья.
Один бесстрашный тоже в баню пошел, да долго оттуда и не идет. Пошли к дверям звать его, а его не пускают. Стали в дверь стучать, а ему только больнее от этого. Зовут его, а он и говорит:
— Вот, мне сейчас гроб делают.
И слышат снаружи, что в бане пилят стругают и топором стучат. Он кричит:
— Вот теперь заколачивают!
И слышат, как гвозди вбивают. Утром вошли, а он — мертвый, в гробу, посреди бани.
Говорят, что, если кому охота увидеть черта в бане, нужно зайти в нее в ночное время и, заступив одною ногою за порог, скинуть с шеи крест и положить его под пяту ноги.
Овинник
Увидеть овинника (гуменника) можно лишь во время Светлой заутрени Христова дня: глаза у него горят калеными угольями, как у кошки, а сам он похож на огромного кота величиной с дворовую собаку, — весь черный и лохматый. Овинник умеет лаять по-собачьи и, когда удается напакостить мужикам, хлопает в ладоши и хохочет не хуже лешего. Он смотрит за порядками кладки снопов, наблюдает за временем и сроками, когда и как затоплять овин, не позволяет делать это под большие праздники, особенно на Воздвиженьев день и Покров, когда, как известно, все овины бывают «именинниками» и, по старинным деревенским законам, должны отдыхать (с первого Спаса их готовят). Топить овины в заветные дни гуменник не позволяет: и на добрый случай — пихнет у костра в бок так, что едва соберешь дыхание; на худой конец разгневается так, что закинет уголь между колосниками и даст всему овину сгореть. Не позволяет он также сушить хлеба во время сильных ветров и безжалостно больно за это наказывает.
Гуменник хотя и считается домовым духом, но самым злым из всех: его трудно ублажить-усмирить, если он рассердится и в сердцах залютует. Тогда на овин рукой махни: ни кресты по всем углам, ни молитвы, ни икона Богоматери Неопалимой Купины не помогут, и хоть шубу выворачивай мехом наружу и стереги гумна с кочергой в руках на Агафона-гуменника (22 августа). Ходят слухи, что в иных местах (например, в Костромской губ.) овинника удается задабривать в его именинные дни. С этой целью приносят пироги и петуха: петуху на пороге отрубают голову и кровью кропят по всем углам, а пирог оставляют в подлазе.
В Брянских лесных местах (в Орловской губ.) рассказывают такой случай, который произошел с бабой, захотевшей в Чистый понедельник в риге лен трепать для пряжи. Только что успела она войти, как кто-то затопал, что лошадь, и захохотал так, что волосы на голове встали дыбом. Товарка этой бабы со страху кинулась бежать, а смелая баба продолжала трепать лен столь долго, что домашние начали беспокоиться. Пошли искать и не нашли: как в воду канула. Настала пора мять пеньку, пришла вся семья, и видят на гребне какую-то висячую кожу. Начали вглядываться и перепугались: вся кожа цела, и можно было различить на ней и лицо, и волосы, и следы пальцев на руках и ногах. На Смоленщине (около Юхнова) вздумал мужик сушить овин на Михайлов день. Гуменник за такое кощунство вынес его из «подлаза», на его глазах подложил под каждый угол головешки с огнем и столь застращал виновного, что он за один год поседел как лунь. В вологодских краях гуменника настолько боятся, что не осмеливаются топить и чистить овин в одиночку: всегда ходят вдвоем или втроем.
В Калужской губернии одного силача, по имени Валуй, овинник согнул в дугу на всю жизнь за то, что он топил овин не в указанный день и сам сидел около ямы. Пришел этот невидимка-сторож в виде человека и начал совать Валуя в овинную печку, да не мог зажарить силача, а только помял его и согнул. Самого овинника схватил мужик в охапку и закинул в огонь. Однако это не иронию ему даром: выместила зло нечисть на сыне Валуя, — тоже ражем детине и силаче и тоже затопившим овин под великий праздник: гуменник поджег овин и спалил малого. 11ашли его забитым под стену и все руки в ссадинах, — знать, отбивался кулаками…
Угождения и почет гуменник так же любит, как все его нечистые родичи. Догадливые и опытные люди не иначе начинают топить овин, как попросив у «хозяина» позволения. А вологжане (Кадниковского уезда) сохраняют еще такой обычай: после того как мужик сбросит с овина последний сноп, он, перед тем как ему уходить домой, обращается к овину лицом, снимает шапку и с низким поклоном говорит: «Спасибо, батюшка-овинник: послужил ты нынешней осенью верой и правдой».
(С. Максимов)
Кикиморы и шишиги
Кикимора — дух, имеющий вид девушки в белой рубахе или в другой какой одежде; она живет до святок в гумнах, а после святок куда-то уходит. Видеть ее случается очень редко.
(А. Бурцев)
