Для себя Полторанин решил: если Гайдар останется, он уходит в отставку.
— И спецслужбы Кузбасса, — гремел Тулеев, — не в состоянии проверить этих «знатоков природы»! почему? Руководители «Твикса» имеют удостоверения помощников уполномоченных Президента Российской Федерации! Вся валютная выручка от продажи сырья [а это огромные деньги, коллеги) оседает только на личных счетах этой кучки дельцов! Зато Егор Тимурович все время повторяет: «Вот Кузбасс меня поддерживает…».
Зарплата некоторых генеральных директоров наших шахт — 350–400 тысяч рублей в месяц. А когда гендиректор идет в отпуск, Гайдар дает ему еще миллион! Конечно, Егор Тимурович, они вам ноги будут целовать за такую раздачу. Только чем же вы гордитесь, а?! вот так, друзья, мы — мы все! — «прочмокиваем» нашу державу!
Зал взорвался аплодисментами, но тут встал Хасбулатов:
— Без личных выпадов, пожалуйста…
В зале началась манифестация. Гайдар расслышал только слово «гады!».
— Борис Николаевич! Давайте выключим телевизор! — попросил Гайдар.
— Думаешь, поможет? — усмехнулся Полторанин.
— Досмотрим, — буркнул Борис Николаевич.
— Тогда я выйду!
Ельцин побагровел:
— Вы исполняете обязанности председателя правительства?..
— Исполняю, Борис Николаевич.
— Ну и исполняйте… молча.
Больше всего Ельцина поразили трясущиеся руки Шохина. Видимо, Шохин так впечатлился речью Тулеева, что тут же представил себя в руках голодных шахтеров.
— …и я скажу, скажу, депутаты! — громыхнул Тулеев. — На улицах Кузбасса сейчас настоящий ГУЛАГ — ГУЛАГ преступности. Если кто-то из шахтеров купит, не дай бог, иномарку, я клянусь: ездить на ней он не будет! Такая нынче зависть. Если ослушается — взлетит на воздух вместе с иномаркой!
Зал надрывался от солидарности с Тулеевым, даже стены, казалось, дрожат.
— Борис Николаевич, — взмолился Гайдар, — Тулеев и депутаты предлагают вернуть Госплан и утверждают, что в правительстве сидят иностранные шпионы…
— Замолчите, — отрезал Ельцин. — Сейчас выступает Тулеев.
Сказано было твердо, Гайдар промолчал, хотя и вспыхнул, как девушка.
— Чтобы снять напряженность, коллеги, я месяц назад обратился к Егору Тимуровичу, — продолжал Тулеев. — Надо срочно закупить хлеб. Дай денег на хлеб! Отец родной, не дай людям погибнуть. И кому? Шахтерам!
Уважаемые! — Тулеев оторвался от своих страничек, снял очки и близоруко посмотрел на ближние ряды. — Угадайте, что ответил Гайдар? На хлеб у него денег не нашлось. Но на пассажирский поезд с опричниками в Москву, чтобы здесь в Москве, опричники сидели бы на Горбатом мосту и орали бы речевки во славу Гайдара, Егор Тимурович выделяет миллиард.
Миллиард! Наличными! Чтобы раздать их опричникам на карман!
Это нравственно или нет? — гремел Тулеев, но зал не давал ему говорить…
— Убийцы! — орал депутат Павлов. Он по-прежнему был с перевязанной головой, хотя бинты на нем смотрелись сейчас комично.
Ельцин повернулся к Гайдару.
— Это правда?
— Шахтеры в Москве, да… — лепетал Гайдар.
— Про хлеб?
— А про хлеб — нет.
— Он шта-а… — побагровел еще больше Ельцин, — это все… сочинил?
— Борис Николаевич, — Гайдар встал. — Я не помню, чтобы с Тулеевым был хотя бы один разговор на эту тему…
Тулеев с трудом прорвался через овацию.
— …О какой стабильности говорит Президент, когда применяются такие подлые приемы? Правительство Гайдара — правительство не реформаторов, а разрушителей, и вести с ними какие-то дискуссии бессмысленно!
Хасбулатов встал.
— Аман Гумирович, вы просили пять минут. Заканчивайте.
— Заканчиваю, — кивнул Тулеев, поблескивая золотыми очками. — В оконцовке, друзья, я хочу обратиться сейчас к Борису Ельцину.
Зал стих, было ясно: сейчас Тулеев скажет что-то очень важное.
— Борис Николаевич! Вы неоднократно заявляли, что уйдете в отставку, если возглавляемое вами правительство провалится. Это слышали все. Вы часто обманывали свой народ, Борис Николаевич! Говорили, что ляжете на рельсах, если поднимутся цены, а цены с тех пор выросли в тысячу раз. И это сделали ваши министры, Президент Ельцин!
Призываю вас выполнить хотя бы одно свое обещание: уйти в отставку вместе с правительством всех этих офисных задохликов. Пожалейте Россию, — уходите! Хватит ей дураков!
Под громовые овации Тулеев медленно сошел с трибуны.
Члены правительства сидели перед телевизором, как дети, пойманные на вранье.
— Выключить телевизор, Борис Николаевич? — тихо поинтересовался Шумейко.