— Нуда.
— Так я же заслуженно здесь, — всхлипнул он. — Я Горбачева убить хотел.
На глазах у Егорки выступили слезы. Что такое, а… — сколько раз он уже плакал за сегодняшний день?
— Какого Горбачева, друг? — не понял Денис.
— Ну этого, вашего… Из Кремля.
— Зачем?
— А чтоб людям не мешал…
— Горбачева? Михаила Сергеевича?!
— Горбачева, — кивнул Егорка.
Ну, дела…
— Как это… убить? — опешил Денис. Только сейчас дошел до него смысл сказанного.
— Я сам не знаю как… Убить — и все.
— Готовился?
— Куда?
— Не куда, а к чему? К убийству Президента Советского Союза?
Егорка развел руками:
— Так вот же, в Москву приехал…
— Дальше! — приказал Денис. — Что было дальше?
— У меня?..
— Как готовился? Оружие, квартиры, явки? Пистолет приобрел?
— А дальше, начальник, я в Москве потерялси… — развел руками Егорка.
— И что?
— Все?.. В подвале жил. Ящики таскал.
— А Горбачев?
— Что Горбачев?
— Ну, убийство?
— А как ты его убьешь? Ящиком, что ли?..
Егорка повеселел: майор — серьезнейший человек, вон как здесь стелются все перед ним, а не понимает, однако, что к Горбачеву просто так не подойдешь, здесь план нужен, а Егорка план так и не составил.
— Жестокий ты, Егор Семенович… — хмыкнул Денис.
— Так из-за морозов все, — откликнулся Егорка. — когда холодно, начальник, сразу отомстить охота. Я сибиряк, а холода не люблю.
Денис отложил в сторону ручку и сделал несколько шагов. Кабинет крошечный, каморка, а не кабинет, но пройтись можно.
— Значит, ты террорист, Егор Семенович…
— Не-а, красноярский я, из Ачинска. Надергали душу, начальник! — вдруг закричал он. — Я ж окончусь тут нынче, муку такую… не выдержу…
Слез у него в самом деле уже не было. Егорка плакал без слез.
Был когда-то на Руси такой обычай: если два человека вступили в конфликт (один у другого что-то украл), они выходили в чисто поле и начинался между ними «поединок», чем-то похожий на гладиаторский бой.
Дрались до смерти. Вот так и решался конфликт: кто выстоял, тот и победил.
Денис потер виски: да, еще чуть-чуть, и голова — точно расколется.
— …Я-те дам «окончусь»… — бормотал Денис — Меня, меня держись, старик! На хрена тебе умирать? А? На хрена, спрашиваю? Живи! Кресло сейчас принесут.
В самом деле: открылась дверь и конвоиры внесли большое красивое кресло…
— Разрешите, товарищ майор?
— Валяй!
Усевшись в кресло, Егорка почувствовал себя… не королем, нет, конечно, но снова — Егоркой. Он заулыбался и даже спину распрямил: тюрьма, камера, решетки… но какая уважуха, черт возьми, кресло принесли!
Может, правда… домой отпустят? И бить не будут? Может, правда… новая жизнь начнется?
— Запомни, друг, — говорил Денис. — Ты споткнулся, но не упал. А Горбачева и я бы прикончил, Горбачев — это не преступление!
Егорка вздрогнул. Он смотрел на Дениса с надеждой: чин у человека большой, серьезный, если уж нельзя, чтоб не били, пусть бьют, но не сильно…
— Итак, — Денис открыл папку, — кто же ты у нас будешь? Иванов, Егор Семенович, год рождения — 45-й. Место рождения — деревня По-хлебайки Красноярского края, женат, детей нет. Жена… Трегубова Наталия Степановна. Тоже 45-й и тоже Похлебайки…
— Ага. Красноярские мы…
— И как ты, значит, в Москве очутился?
— Так на заработки подался.
— или Горбачева прикончить?
— А то заодно. Если время будет и напарник.
— Нашел напарника?
— Не, можно сказать… запил я. Уж больно Москва… город большой.
Денис все вносил в протокол.
— Какое орудие убийства?
— Что?
— Убить как хотел?
— А как выйдет… Дело ж не хитрое — убить. У нас, у русских, это ж без натуги всегда. Что под рукой — можа, камень, можа, просто руками…
— У тебя руки сильные?.. — заинтересовался Денис.
— Так плотник я. Как иначе?
— В Москве работал? — Денис писал очень быстро.
— Ящики носил.
— В магазине?
— Так точно. Садово-Триумфальная.
— А ювелирку не подламывал?
— Чегой-то?
На Садовом кольце, рядом с подвалом, где раскопали Егорку, был только что ограблен ювелирный магазин.
— И много, Егор Семенов, ты заработал?
— Заеду. За еду бегали. Даже на билетик домой несложилоси… И на баню не было, так что завонял я, товарищ майор. А воровать мы не могем, потому как от воровства людям беда делается, а людоедов сча… и без меня много…
Денис писал, не отрываясь.
— Не воровал, значит?
— Не-а! Нельзя, чтоб люди потом плакали.