Медленно, очень медленно, инстинктивно выставив вперёд дула оружия, пусть даже и не заряженного, десантники во главе с Казаковым и Машей придвинулись к Бишопу. Они столпились вокруг спокойно стоящего и не без интереса рассматривавшего людей чудища.
Существо не сделало ни единого резкого движения и, похоже, давало тем, кого оно наверняка считало Чужими, время пообвыкнуться со своим присутствием или же, наоборот, само присматривалось к людям. У Семцовой мелькнула мысль о том, что у неё уже выработалось чисто инстинктивное отвращение к Чужим. Маша никак не могла заставить себя подойти к вертевшему головой во все стороны зубастому чучелу. Видя сверкающую металлом живую уродливую массу, возвышавшуюся над касками молча стоявших солдат, Семцова почувствовала предательскую дрожь в коленях.
«А ведь сейчас стоит ему нанести несколько точных ударов, и никого из нас не останется в живых», — мелькнула короткой молнией мрачная мысль. Однако, увидев, как один из десантников настолько осмелел, что провёл ладонью по панцирю, покрывающему Чужого, а тот, будто обычная земная собака в ответ на ласку, низко нагнулся к человеческой руке и словно «обнюхал» её, Семцова почувствовала, как беспокойство начало отступать. Впрочем, ни о каком доверии к громадным насекомоподобным тварям и речи пока идти не могло.
Между тем люди, поняв, что монстр не проявляет никакой агрессивности, сбились вокруг него тесной кучкой. Куда только делся обуявший всех так недавно ужас при одном только появлении Чужого?! Каждый, включая и лейтенанта Казакова, старался как следует рассмотреть существо и дотронуться до него хотя бы одним пальцем. По лицу лейтенанта медленно расползлась улыбка, которую Маша оценила как глумливую. Вот, мол, «контакт с внеземной цивилизацией»!
Бишоп стоял рядом, сияя такой ослепительной победной улыбкой, на какую только был рассчитан его эмоционально-мимический блок. Сам Чужой тоже осмелел и вовсю тёрся среди людей. У Маши всякий раз ёкало сердце, когда она видела, как мощная, снабжённая громадными когтями лапища тянулась к кому-нибудь из десантников. Чужой осторожно касался одежды, оружия и, наконец, взявшись за винтовку Баулина, потянул её к себе.
— Эй, ты чего? Отдай! — Рядовой испуганно вцепился в своё оружие, но тотчас вмешался Бишоп.
— Дайте ему посмотреть, — сказал он, положив руку солдату на плечо. — Не думаю, что Чужой повредит её. Ему тоже интересно…
Баулин подчинился мягкому голосу андроида, к тому же говорившего по-русски без всякого акцента, и снял винтовку. Существо с осторожностью, казавшейся немыслимой для такой махины, поднесло оружие совсем близко к морде и, как следует рассмотрев со всех сторон, вернуло хозяину.
— Всё-таки, Мария Викторовна, они плохо видят или воспринимают видимое совершенно не так, как люди, — с интересом наблюдая за этой сценой, горделиво сказал Бишоп.
— И дальше что? — Семцова начинала злиться. — Меня сейчас меньше всего интересует, как и чем видят Чужие! Если ты собираешься извлечь практическую пользу из своих знаний, то, пожалуйста, попроси эту скотину показать дорогу наружу. Только говори с ним повежливее, а то ещё обидится! Вдруг Чужие и чувствуют всё не так, как мы…
Пропустив колкость мимо ушей, Бишоп обернулся к остальным:
— Господа, прошу вас, оставьте его в покое, вы же не в зоопарке! — громко произнёс он. — Лейтенант, пожалуйста, отведите своих людей!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Казакову не пришлось отдавать команду — андроид уже успел завоевать непререкаемый авторитет (насколько это было возможно для искусственного человека). Его слову подчинялись почти так же, как и приказам лейтенанта. Мигом прекратив изъявления если не дружелюбия, то искреннего любопытства к странному угловатому чудовищу, люди отошли на несколько шагов, а сам Бишоп вновь попытался объясниться с Чужим.
Семцова, вслушиваясь в звуки, издаваемые андроидом, и наблюдая за реакцией существа, отметила про себя, что эти двое нелюдей (или не-людей? Большая разница…) недурно понимают друг друга. Через пару минут Чужой исторг резкий громкий писк и, решительно развернувшись, двинулся к одному из зиявших в стене галереи тёмных проходов.
— Ну, двинулись? — коротко выдохнул Казаков, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным.
— Идёмте быстрее. — Бишоп довольно бесцеремонно подтолкнул Семцову и подумал про себя о том, что на неё в последние часы слишком часто стало находить непонятное оцепенение, явственно проявлявшееся именно в те моменты, когда следовало действовать не рассуждая.