Книга «Море Кортеса» как повествование о путешествии, как совместный проект и как эксперимент со структурой определила методы работы Стейнбека на все 1940-е годы. Апогея эта тенденция достигла в конце десятилетия, когда вышел «Русский дневник». «Он, если можно так сказать, попытался выйти в большой мир», – заметил на этот счет Артур Миллер. Поиски источников вдохновения вылились для Стейнбека в десятилетие бурных экспериментов; он писал киносценарии, журналистские заметки, путевые дневники, пьесы и новеллы. На самом деле путешествия в 1940-е годы стали для Стейнбека своего рода панацеей. За эти десять лет он несколько раз съездил в Мексику, утверждая, что «там есть нелогичность, которая мне так нужна». В 1941 году по настоянию документалиста Герберта Клайна он написал сценарий о проблемах со здоровьем у жителей далекой мексиканской деревни – «Забытая деревня». После войны Стейнбек неоднократно возвращался туда, чтобы написать, а затем экранизировать рассказ «Жемчужина», а в 1948 году снова отправился в Мексику, чтобы поработать над сценарием масштабного фильма Элиа Казана «Вива Сапата!», повествующего о жизни мексиканского революционера Эмилиано Сапаты.
Вступление Соединенных Штатов во Вторую мировую войну нарушило самоизоляцию Стейнбека, характерную для 1930-х годов, и унесло его далеко от родной Калифорнии. Сначала он оказался в Вашингтоне, округ Колумбия, где в 1941 году дал интервью недавно сформированному агентству по информации и пропаганде, которое называлось Служба зарубежной информации. Затем он перебрался в Нью-Йорк, где остановился у Гвин Конгер, женщины, которая стала его второй женой. Там он сделал свой первый вклад в борьбу с фашизмом, написав «Луна зашла» (1942), пьесу-новеллу об оккупированной скандинавской стране, которая получила одобрение участников европейских подпольных групп, сопротивлявшихся нацистскому нашествию. В Америке этот роман Стейнбека, а также пьеса и фильм по этой работе, которые быстро вышли друг за другом, получили менее восторженные отклики, потому что страна оказалась не готова считать людьми изображенных в пьесе захватчиков – явно немцев. Разочаровавшись, Стейнбек перешел к другим проектам, связанным с войной: так, в начале 1942 года он писал сценарии для радиопередач Института зарубежной службы. Позже ему было предложено написать текст о подготовке экипажей бомбардировщиков в американских ВВС – выполняя это задание, Стейнбек и фотограф Джон Своуп объездили тренировочные центры, разбросанные по всей территории США.
Затем Стейнбек снова переехал на Восточное побережье, где упорно работал над текстом книги «Бомбы вниз! История экипажа бомбардировщика» (1942). В письме к своему другу по колледжу Вебстеру Стриту он писал: «Я все дальше отхожу от старых реалий и все больше погружаюсь в эту похожую на сон войну. Когда она закончится, я, наверное, не смогу вспомнить, о чем был этот сон». За этим последовали другие проекты, связанные с войной: вместе с другом детства Джеком Вагнером Стейнбек написал «примерный сценарий» для фильма «Медаль для Бенни» – о том, как в маленьком городке встречают героя войны, который оказывается хулиганом с неблагополучной окраины. В начале 1943 года он написал новеллу для известного фильма Хичкока «Спасательная шлюпка» – о выживших после торпедной атаки, которые дрейфуют в открытом море. Наконец в середине 1943 года он получает задание, которое позволяет наиболее успешно использовать его таланты: летом этого года газета New York Herald Tribune направляет его в качестве военного корреспондента за границу: в Англию, в Западную Африку, и в конце концов он участвует в отвлекающей высадке союзников в Италии.
Во многих отношениях «Русский дневник» – это завершение этапа военной журналистики писателя. Находясь в Сталинграде, среди развалин, Стейнбек пишет: «Нам дали две большие комнаты, окна которых выходили на груды обломков, битого кирпича, бетона и пыли – бывшей штукатурки. Среди руин росли странные темные сорняки, которые всегда появляются в местах разрушений». В одном месте «виднелся небольшой холмик с дырой, похожей на вход в норку суслика. И каждый день рано утром из этой норы выползала девочка». В этой зарисовке о загнанном, ошеломленном ребенке Стейнбек показывает агонию осажденного Сталинграда. Эта «словесная рамка» сопровождает фотографии Капы. Одна из самых замечательных особенностей «Русского дневника» – это пересечение текстов Стейнбека с фотожурналистикой Капы. Метод Стейнбека кажется чисто фотографическим, как будто сам проект – сотрудничество с фотографом – диктовал ему подход к теме и стиль изложения. Недаром он подчеркнул в первой главе «Русского дневника», что писатель и фотограф намерены фиксировать только то, что они увидят, ничего больше. В 1947 году фотоподход стал исключительно подходящей метафорой при посещении Советского Союза, поскольку гостям всегда показывали маленькую и всегда строго очерченную часть сталинских владений.