Богиня Валентина уловила настрой мальчугана и нажала на кнопку. Раздалось громкое:
- Пи-пи-пи! Всех дави!
Альберто мальчишка выскочил из кресла и увлек с собой на улицу Энрике. У того едва не вырвалась из плечевого сустава рука. Пацан огрызнулся:
- Ну чего так резко?!
Пацан вместо ответа надул пузырь жвачки и дал объяснение:
- Скоро нас заметут... Следует немного побродить, пока не оказались в каталажке.
Энрике после этих слов и сам прибавил ходу. В голове пронеслось: "1984 год". Что-то очень зловещее и опасное было связано с этим годом, но что именно ускользало от внимания. Мальчишка оказался возле входа в высокое здание. Мерцает оранжевым светом, телефонная с яйцеобразной крышей будка. Увидев подобие паука с изогнутой под свастику ножками, мальчишка рефлекторно перекрестил. В лицо ему внезапно ударил отковавшейся от стены рекламный плакат с ненавистной рожей местного диктатора-жабы. Что рекламировал этот монстр? На глаз определить назначение данного предмета трудно.
Мальчишка оттолкнул портрет и растеряно потер ушибленный нос - перед глазами летали фиолетовые и оранжевые мотыльки. А затем Энрике почувствовал как стальные клещи сдавили кисти рук. Двое полосатых с фиолетовыми с розовой полоской крыльями, трутней капитально прихватили мальчугана. На головах у пчел были шлемы с крутящимися мигалками.
Пацан испугано лязгнул зубами и прошептал:
- Да я не в чем не виноват!
Тогда возникшая, точнее выскочившая из-за полупрозрачной стены непонятной по назначению будки, третья пчелка с цветочным хоботком вместо носа проворковала:
- А почему наш Джабба Труп выбрал тебя?
Энрике внезапно брякнул, словно оказавшись у доски на уроке в воскресной школе:
- Много званных, но мало избранных!
- Ты еще поговори вакуумноголовый! - Отрезала пчела-командир. Трутни выглядели крупнее и толще, на их лапах набухали бицепсы матерых культуристов. Но их рыльца тупы, а хоботки оканчивались квадратом. Ну, а у командира эполеты отливают золотом, хотя звездочек и не видно, а на кончике красивый розовый бутончик.
Да и сам мир словно сказочный, собака на шести лапах пасть раскрыла... и тремя языками на гусеничном ноутбуке играет. Вот шагают дети в красных ошейниках. В их глазах Энрике перехватил испуг и какое-то страдание. Одежда у этих пионеров нарядная, но загорелые ноги почему-то босые и сильно сбитые, словно перед этим их заставили много километров топать по каменистой, горной дороге.
Энрике чувствовал себя все более неуютно, но настоящего страха не было. Как-то уж все тут нереальное, даже солнца на небе четыре, и формой совсем неземной. Сон, типичный затянувшийся сон, который если ты действительно не разбужен утром, может приобретать самые сюрреалистические черты, быть ярче американского фантастического блокбастера. Жаль только потом, ты почти ничего от таких волн божества Морфея не помнишь.
Пока у Энрике крутились в голове галлюцинации, остальных заключенных хорошенько выпороли. И отправили снова ишачить в каменоломни.
Все шло по кругу. Особенно досталось Альберто. Мальчишку ввели в помещение для пыток. Горел камин, раскаливались инструменты. Юный раб пролепетал:
- Я ни в чем не виноват! За что?
Палач ухмыльнулся:
- Ты был все время с этим щенком, и готовил побег. За это тебя и ожидает суровое наказание. А пока ты нам выдашь и других сообщников.
Голого мальчишку вздернули на дыбу. Загорелое, жилистое тело пацана напряглось, когда крюк пошел вверх, и стал выворачивать суставы.
Альберто крепко стиснул зубы, и постарался сдержать стоны. Палач усмехался. Тело у мальчишки рельефное мускулатурой, бронзовое после трех лет проведенных нагишом под палящим солнцем. Крепкое, и не раз битое. Профессионально палач закрепил на босых ногах мальчика колодку. А его помощник на специальные крючки стал вешать гири. Мышцы и жила Альберто натянулись, мальчик тяжело задышал. Мускулистое тело начало покрываться потом.
Палач ухмыльнулся. Растягивание на дыбе одна из самых болезненных пыток. Интересно когда пацан застонет. Он уже три года на каторге и успел привыкнуть ко всякому - крепкий мальчишка.
- Еще добавь гирь!
Следует команда. Правда, тут надо быть осторожными, чтобы мальчишку не порвать. Им дана команда, истязать мальчишку не делая инвалидом. Так что еще немного жилки растянем.
Мальчишке очень больно, от растяжки. Но Альберто стиснув зубы, молчит, он ведь привык к страданиям. И не вымолвит и слова. Тем более чутье подсказывает, что его до смерти не замучают. А значит нужно выдержать.
Помощник палача повесил еще одну гирьку. Жилы у мальчишки затрещали, и он удлинился. Профессиональный истязатель скомандовал:
- Довольно! А то он лопнет! А теперь кнутом его!
Палач взял вымоченный в соленом рассоле кнут и щелкнул по воздуху. А затем врезал Альберто по спине. Мальчишка вздрогнул, но промолчал. Палач снова ударил, рассекая прочную, и так покрытую шрамами кожу. И мальчишка стал дышать тяжелее. Палач принялся методично избивать.
Альберто закатил глаза, его хлестали в каменоломнях постоянно. Хотя в последнее время уже меньше, чем раньше. Но эта боль привычная и не страшная.
Палач тем временем извлек из жаровни ломик. Пошел к растянутому на дыбе мальчишке, и приложил к босой пятке раскаленное железо. Кожа на подошвах постоянно ходящего босиком по камням мальчишки была настолько ороговевшей и огрубевшей мозолями, что Альберто не сразу и проняло. Но вот послышался запах паленого мяса, и мальчишка задергался. Стал постанывать. Надзиратель заметил: