Лазерные лучи секущими лезвиями вспарывали мрак. Призмы превращались в пирамиды. Параболы пересекались с эллипсами. Одна Вселенная сменялась другой. Миры разлетались, как отражения в зеркалах, и сердце было готово разорваться от упоения, вмещая в себя бесконечность божественного творчества.
Вдруг все погасло. Непроглядная тьма наполнила студию. Умолкла музыка, и возникло ощущение глухой пустоты. И в этой тьме, как цветная аппликация на темном бархате, появился китаец. Парил в вышине, голый по пояс, в малиновой на бедрах повязке, с рельефными глянцевитыми мускулами. Кривые ноги в кроссовках. На запястье браслет. В кулаке двухременная плетка на красной деревянной рукоятке. Он улыбался, топорщил кошачьи усики. Губы его шевелились, и по движению губ Серж угадал слова: «Холосая каспадина, как позиваеся?» И в студии странно дохнуло едким муравьиным спиртом.
Китаец танцевал в пустоте. Был явлением Космоса. Был порождением возбужденной фантазии. Наваждением переутомленного разума. Сделал несколько танцевальных движений, как танцор Пекинской оперы, и исчез. И Сержу показалось, что он почувствовал едкий запах муравьиного спирта.
Несколько секунд была полная тьма. А потом зажглись все планеты и луны, грянула музыка. Ведущий Семен Каратаев воздел руки и патетически возгласил:
– На этом мы заканчиваем передачу «Планетарий», продемонстрировав в очередной раз «парад планет» нашей российской действительности! До новых встреч, друзья!
И казалось, Космос наполнился колокольным звоном, несчетными трубами, пением скрипок. По всему бескрайнему мирозданию засверкали бриллианты звезд, зажглись бессчетные солнца, полетели кометы и метеоры. И ликующая молодая Вселенная наполнилась бессмертной жизнью, словно в ней расцветали сады, плыли волшебные букеты.
Гости покидали кресла. Зрители вставали, поднимая вверх изумленные лица, на которые лилась небесная бриллиантовая роса.
В гостевой комнате собрались участники передачи и пили кофе, не торопясь расставаться. Серж вошел и был представлен Семеном Каратаевым, который к этому моменту уже сменил свой ядовито-красный наряд на обычный костюм.
– Это наш кудесник Серж Молошников. Это он превратил тривиальную студию в космический аквариум, где плавают небесные рыбы.
– Ох уж я и переволновался, – произнес отец Иннокентий, добродушно поглаживая золотистую бороду. – Наверное, Гагарин меньше волновался, улетая в Космос, чем я.
– Ну что вы, батюшка, – с мягким поклоном ответил Серж. – Ведь каждая молитва – это выход в открытый Космос.
– Я хочу сделать вам предложение. – Режиссер Исаак Полончик, сердитый, носатый, с опущенными углами губ, по-прежнему напоминал уродливого птенца. Он протянул Сержу визитку. – Я начинаю репетицию нового спектакля о жизни Ван Гога. Меня увлекает психология творчества. Может, вы подумаете о декорации в духе его картины, где на небе одновременно несколько лун и фантастических светил? Вам это интересно?
– Очень лестное предложение, – принял визитку Серж. – Я ваш поклонник. Думаю, Ван Гог действительно побывал в другой галактике на планете, где небо выглядит именно так – с несколькими лунами и ночными солнцами. Подсолнухи, излучающие неземное золото, были сорваны им на этой неизвестной планете.
– А вы и нас, грешных, почтите своим вниманием. – Префект Нательный, с розовым белобровым лицом, протянул Сержу свою визитку. – У нас готовится партийное мероприятие, своего рода съезд в масштабе префектуры. Может, вы нам поможете оформить зал? Хочется чего-нибудь этакое, необычное.
– В политике я мало что смыслю, – любезно отказал Серж, пряча визитку. – Тут нужен ум, а не чувство.
– Ну, все равно, вдруг вам что-нибудь понадобится. Пока меня не сняли с работы, я к вашим услугам.
Серж поклонился муфтию Хаснутдину, у которого из-под чалмы текла струйка пота. И раввину Карулевичу, дружелюбно мигавшему бусинками черных глаз.
В машине, прогревая мотор, Серж достал мобильник и послал сообщение подруге Нинон, которую представил среди цветов, в перчатках на ловких руках, которыми она перебирала колючие стебли роз:
«Не опаздывай на каток. Залитая льдом Красная площадь очень красива. Что ты сейчас делаешь?»
Через несколько минут телефон отозвался двумя солнечными каплями звука.
«Сейчас я создаю композицию „Воспоминание“ из красных и желтых роз с листьями пальмы. „Храм Василия Блаженного“ – икебана из райских цветов. Ты моя любимая роза».