Он вышел из грота и, несколько часов бродя по скалам, добрался до самой расселины в своде, но нигде не нашел следов живого существа. Возвратясь в пещеру, Лисицын увидел, что запас его еще уменьшился. Это привело его в ужас. Он тотчас же убежал бы из пещеры с малым остатком пищи, если б наступившая ночь не принудила его остаться.
На этот раз мешок с рыбой он положил под голову. Ночью Лисицын был разбужен шорохом близ своей головы. Костер горел ярко. Он встал на ноги и увидел лисицу, прыгнувшую от его изголовья с рыбой в зубах. Схватив ружье, он бросился за рыжей вдогонку. Хитрый зверь не давал своему преследователю возможности прицелиться, прыгая и обмахиваясь пушистым хвостом, но вот лиса бросилась стрелою в угол грота, часть ее туловища уже наполовину скрылась, когда роковая пуля остановила беглянку. Вытащив из трещины тело лисицы, обворованный ею бедняк теперь только заметил нору похитительницы его съестных припасов. Молодой путешественник, осмотрев мешок с провизией, с отчаянием увидел, что осталось не больше десятка рыбок и два куска сушеного зайца. Он даже подумал было, не воротиться ли в хижину, ведь с таким ничтожным запасом далеко не уйти; его с большой экономией едва могло хватить на обратный путь. Раздумья недолго тревожили Лисицына, страстное желание скорей увидеть родину победило все доводы разума, надежда нашептала ему, что на случай крайней нужды у него еще четырнадцать зарядов, с помощью которых он может убивать крупных животных и питаться их мясом долгое время. Итак, он снова пустился в свой неизвестный путь. К вечеру обошел скалистые высоты и приблизился к реке, на которой не смог отыскать брода.
Между тем ветер с моря начал крепчать, поднимая снежную пыль, а когда совсем стемнело, превратился в сильный снежный ураган. Лисицын тщетно искал, где бы удобнее приютиться на ночлег, снег лепил ему глаза и до того опудрил его одежду, что он стал походить на снежную глыбу, медленно двигавшуюся между редкими в этом месте деревьями. В пяти шагах ничего невозможно было разглядеть. Блуждая, странник потерял свой главный ориентир — море. Ему показалось, что он перешел реку, и он решил держаться более правой стороны. Холод сильно донимал его, ноги, утопая в сугробах, отказывались служить.
Но Провидению неугодно было лишить Лисицына жизни, оно привело его к толстому дубу, имевшему обширное дупло. Усталый, измученный, полузамерзший путешественник с большим трудом влез в это убежище и едва отогрелся под меховыми одеялами.
К утру метель несколько стихла. Лисицын увидел вокруг высокие снежные холмы. С большим трудом он выбрался на прогалину, по которой можно было идти. Он шел до самой ночи, но не увидел моря и с отчаянием должен был признать, что заплутался. Теперь только он понял безрассудность своего предприятия, проклиная день своего рождения. Правда, было от чего сходить с ума: пищи оставалось не более как на четыре дня, и ни одно животное не встретилось на пути его. Верная смерть ожидала дерзкого путешественника.
С этого дня начались бедствия Лисицына. Ему оставалось одно утешение — он мог еще записывать дни и числа. Шел как автомат, без цели, держась одного направления. К несчастью, дни стояли пасмурные, так что определить страны света по солнцу было невозможно. В этом горестном путешествии ему часто случалось целый день оставаться без пищи. Он уже не жалел пули на зайца и спички для огня, только бы продлить свое жалкое существование.
Двадцать седьмого февраля едва живой он добрел до замерзшего болота, окруженного гигантскими елями. Его мучил нестерпимый голод — уже двое суток он не находил пищи. Ни салазок, ни одеял с ним не было. Вещи эти тяготили его, и он их бросил. Ружье он нес с трудом на ослабевших плечах и не расставался с ним и с пистолетами только потому, что в них заключалась надежда на существование. Жгучая боль в пустом желудке заставила Сергея Петровича вспомнить о пище. Он разгреб снег, попробовал пожевать клочок мха, но после двух глотков этой нечеловеческой пищи почувствовал в желудке сильнейшую резь. Несчастный заплакал и вспомнил о Создателе.
В первый раз его ожесточенное сердце смягчилось, и он произнес: «Творец мира, если Ты существуешь, приди ко мне на помощь!» Собрав последние силы, он прошел около версты и упал в изнеможении под развесистым деревом в ожидании смерти.
…И вот предстал его воображению небольшой родительский дом, его маленькая детская с некрашеной кроваткой в углу. Он лежит в ней под ватным одеялом, а добрая няня рассказывает страшные сказки. Как в тумане, увидел он погребальную процессию: люди идут в черных мантиях с зажженными факелами, протяжно поют певчие и музыка играет печальный марш. В гробу, обитом малиновым бархатом, офицеры несут его отца… А вот большой барский дом его тетки; лихая тройка стоит у крыльца; добрая старушка, вся в слезах, благословляет его в путь дрожащей рукою.