Окончив в несколько дней все приготовления, путешественники спустили в долину сперва Петрушу с собаками, потом овец, поодиночке крупный скот и наконец вещи и арбы. Оставалось спуститься им самим. Железо и чугун жаль было оставлять. Они разобрали машину и скинули все ее части в долину. Сами спустились по веревке, привязанной к колу, вбитому в землю настолько, чтобы его можно было выдернуть, дергая снизу за веревку.
Несколько суток караван двигался по долине беспрепятственно. Горы стали опять сбегаться с обеих сторон и спереди. Наконец путь был прегражден длинным глубоким озером, болотистые берега которого упирались в горы. Озеро это в самом узком месте имело не менее шестидесяти саженей. Остановившись близ него на отдых, Лисицын и Василий употребили два дня на отыскание прохода, но повсюду встречали крутые, почти отвесные скалы, поросшие непроходимым лесом. Удобное место для пути виднелось только за озером, а для переправы через него не было ни вблизи, ни вдали лесного материала. По всей обширной долине росли только мелкий кустарник, вербы и ивняк.
— Вот мы и попались, как мышь в мышеловку, — сказал печально Василий, опустившись на траву. — Нигде нет прохода…
— Зачем отчаиваться? — возразил Лисицын. — Лучше подумаем хорошенько, как переправиться через озеро.
— Если б на этой стороне росло хотя одно дерево, я сумел бы изладить плотик. На нем мы переплыли бы на ту сторону и там срубили бы большой плот для переправы скотины и поклажи. А с кустами что поделаешь?
— Я знаю, Василий, что ты не умеешь плавать, зато я плаваю мастерски. Поэтому дело наше не пропащее.
— А что вы один-то сделаете на той стороне?
— Правда; один я не в силах буду притащить дерево к озеру. Придется тебе, Василий, плыть со мной на тот берег.
— Рад бы, да Господь не сподобил.
— А если я поручусь, что переплывем невредимо?
— Не ручайтесь, Сергей Петрович. Мне стоит только лечь на зоду — пойду, как топор, ко дну.
— А вот увидишь. Только придется пожертвовать двумя овцами. А так как мясо их мы можем съесть, то какая же это жертва?
Василий вытаращил глаза от изумления. Однако он привык слушаться Лисицына и беспрекословно принялся резать овец и сдирал с них шкуру целиком, как это делают для бурдюков. Завязав крепко все отверстия, за исключением одного, служившего краном, они с помощью кузнечного меха наполнили шкуры воздухом, а потом крепко завязали и сами краны. Получились две воздушные подушки, не погружающиеся в воду.
Соединив эти подушки в нескольких местах ремнями, Лисицын лег между ними и доказал своему товарищу, что они превосходно держат тело на воде. Василий сперва попробовал плавать возле берега и наконец, уверившись в совершенной своей безопасности, переплыл озеро рядом с Лисицыным. Оба имели за спиной по топору и пиле.
В течение двух дней они сделали плот, на котором без труда перевезли скот и вещи, управляя вместо весел шестами.
Целую неделю путешественники двигались свободно, не встречая больших препятствий. Наконец, следуя по горному хребту, они приблизились к расселине неизмеримой глубины, имевшей в самом узком месте до десяти саженей ширины; обойти эту расселину оказалось невозможно. На этот раз и Лисицын опустил руки, угрюмо сел на камень, не находя никакого способа к переправе. Василий же, напротив, преспокойно уселся ужинать.
— Ты, вероятно, знаешь средство перелететь через эту проклятую расселину, — с досадой сказал Лисицын, наводя большую подзорную трубу на местность впереди. — Убей меня леший, если я что знаю, — отвечал Василий, продолжая спокойно есть.
— Что ж, нам придется повернуть назад? Не будь этой пропасти, мы спустились бы на равнину. На самом дальнем горизонте я не вижу более гор.
— Я от того покоен, Сергей Петрович, что надеюсь на вашу голову; не впервой приходится вам выручать нас.
— Что тут сделаешь? Пропасть очень широка…
— Это уж ваше дело — думать, а я человек темный.
— По-моему, Василий, нам остается только вернуться и перейти горы другим путем.
— Этак мы все лето проходим, а зимой по Амуру нам не дорога. Уж как хотите, а переправляться надобно здесь.
— Какой ты упрямый! Видишь же, нет возможности перейти через пропасть.
— Вестимо не перескочишь. А вы все же подумайте хорошенько…
Василий продолжал ужинать, не обнаруживая ни нетерпения, ни тревоги, а Лисицын подошел к самому краю пропасти, чтоб лучше ее осмотреть. Стены ее были почти отвесные и скалистые, с острыми выступами, не представляющие никакой возможности спустится на узкое дно, по которому во мраке клокотал бурный поток.