Я жадно схватил ее и тотчас стал обыскивать. За обшлагом рукава почти сразу я нашел бумагу.
Это оказался паспорт на имя финляндского уроженца Израеля Кейтонена. Больше я ничего не нашел, но этого для меня оказалось вполне достаточным. Я попросил подробно описать мне украденные вещи, потом распрощался с немцами, сказал, что тотчас извещу их, едва найду вещи, и отправился назад, к убитому, которого уже перевезли по моему указанию в Красное Село.
Приехав туда, я, никому ничего не объясняя, зашел по очереди во все кабаки и постоялые дворы, спрашивая, не видал ли кто Кейтонена.
— Третьего дня он у меня работал, — сказал мне наконец один из зажиточных крестьян, — дрова колол. А тебе на что?
— А вот сейчас узнаешь, — ответил я ему и повел его к трупу.
Крестьянин тотчас признал в убитом Кейтонена, работавшего у него. Я лично и не сомневался в этом.
Первый шаг был сделан: личность убитого выяснена.
Я поехал домой.
Солдатская шинель и в рукаве ее паспорт убитого. Несомненно, хозяин этой шинели овладел паспортом убитого, а следовательно, он и совершил это убийство. Эта шинель очутилась в саду ограбленной дачи.
Несомненно, тот же человек совершил и кражу. Кем же он может быть? Ясно как день, что солдат, и солдат беглый, которому форменная шинель только обуза.
III
И вот, исходя из этих соображений, я тотчас начал свои поиски со справок во всех войсковых частях, находящихся в этом районе, и в тюрьмах, и на другой же день получил сообщение, что в ночь на 12-е число из этапной тюрьмы бежал арестант, рядовой Вологодского пехотного полка Григорий Иванов.
Я немедленно отправился в Красносельскую тюрьму и взял сведения об этом Иванове.
Для меня уже не было сомнения, что это он и убийца и вор.
Оказалось, что он раньше этой тюрьмы содержался в Петербургском тюремном замке под именем временно отпускного рядового Несвижского полка Силы Федотова и был задержан как вор и дезертир.
В тот же день я был уже в тюремном замке, где меня отлично знали все служащие и многие из арестантов.
— С чем пришли? О ком справляться? — радушно спросил меня смотритель.
Я объяснил.
— А, этот гусь! Весьма возможно, что он. Разбойник чистый. Поймали его за кражу, он сказался Силой Федотовым; мы его уже хотели в Варшаву гнать, да один арестант признал за Иванова. Решили гнать в Вологду, а он, оказывается, из тюрьмы бежал, формальный арестант.
В наш разговор вмешался один из помощников смотрителя.
— Ен, ваше благородие, кажись, вчера сюда приходил. Показалось мне так.
Смотритель даже руками развел.
— Врешь ты. Не может быть такого наглеца.
— Я и сам так подумал, а то бы схватил. И был в статском весь.
— А с кем виделся? — спросил я.
— С Федькой Коноваловым. Ему через пять дней выпуск.
Я кивнул головой.
— Отлично. А не можешь ли ты, братец, припомнить, как он был одет?
— В статском, — отвечал помощник, — спинжак это коричневый и брюки словно голубые и в белых полосках.
— Он! — невольно воскликнул я, вспомнив описание брюк, украденных у немца с дачи; потом обратился к смотрителю: — Будьте добры теперь показать мне этого Коновалова, но так, чтобы он этого не видел.
— Ничего не может быть легче, — ответил смотритель и обратился к помощнику: — Петрусенко, приведи сюда Коновалова!
— Слушаю-с! — ответил помощник и вышел.
— А вы, Иван Дмитриевич, — обратился ко мне смотритель, — идите сюда и смотрите в окошечко.
Он открыл дверь с маленьким окошком и ввел меня в маленькую комнатку.
Находясь в ней, я через окошко свободно видел весь кабинет смотрителя.
— Отлично! — сказал я.
Смотритель закрыл дверь; я расположился у окошка, а через минуту вошел Петрусенко с арестантом.
Смотритель стал говорить с ним о работе в мастерской и о каком-то заказе, а я внимательно изучал лицо и фигуру Коновалова.
Невысокого роста, приземистый и плечистый, он производил впечатление простоватого парня, и только голова его, рыжая и огромных размеров, являлась как бы отличительным его признаком.
Смотритель отпустил его, я вышел.
— Ну, что? довольны?
— Не совсем, — отвечал я. — Мне надо его будет посмотреть, когда вы его выпустите уже без арестантской куртки.
— Ничего не может быть легче, — любезно ответил смотритель, — приходите сюда в 9 часов утра 20-го числа и увидите.
Я поблагодарил его и ушел.
План мой был — неотступно следить за этим Коноваловым на свободе и через него найти и Иванова.