— Как так? — вырвалось у Ивана Дмитриевича.
— Он сегодня обещал опять взять костюм, сейчас должен быть.
Прошло с полчаса. Путилин рассматривал костюмы. Наконец дверь отворилась, и в костюмерную вошел человек средних лет.
— Мой костюм! — резко бросил он управляющему.
— Пожалуйте, пожалуйте...
Путилин впился взглядом в странного посетителя. Длинные, до плеч, волосы, бритый подбородок, густые брови. Путилину достаточно было взглянуть только раз, чтобы сразу определить, что волосы, усы и брови поддельные.
Таинственный незнакомец тут же, в нише, стал переодеваться. Поданную ему треуголку он спрятал под длинный черный плащ, в который наглухо задрапировался.
— Вот вам десять рублей! — небрежно швырнул он бумажку на конторку. — Завтра утром.
Он горделиво кивнул головой и вышел из костюмерной.
— Видели? — рванулся к Путилину управляющий.
Сильнейшее любопытство, видимо, разбирало его.
— Видел. Спасибо. До свидания.
И Путилин быстро последовал за черным плащом. Управляющий остался с широко раскрытым ртом.
Глава 7
ЛЕГЕНДА
Я сидел и разговаривал с В., который почти все время дежурил в номере Путилина.
— Я убежден, что дело это настолько темное, что раскрыть его и Ивану Дмитриевичу не удастся, — говорил он мне.
Путилин быстро вошел в номер как раз при этих словах.
— Если угодно, господа, приглашаю еще раз посетить Сухареву башню. Мне надо еще кое-что осмотреть. Поторопитесь.
Путилин вышел из номера. Мы бросились за ним следом.
Опять эта тьма, отвратительный спертый воздух, страшная лестница, кирпичи, обрушивающиеся под ногами. И хлопанье совиных крыльев, писк разъяренных крыс.
— Господа, чтобы вы не мешали мне в моих исследованиях, я должен вас спрятать.
Голос Путилина звучал резко, повелительно, так он говорил всегда накануне решающих сражений.
Перед входом в комнату-склеп башенки справа и слева находились две ниши.
— Вы, В., будьте добры встать здесь. А ты, доктор, здесь. Прошу вас, господа, хранить полное молчание. Что бы вы ни увидели, что бы ни услышали, будьте немы как рыбы.
— А где же вы сами будете, Иван Дмитриевич? — спросил московский начальник сыщиков.
— Тут же, около вас.
Наступила мертвая тишина. Еле заметная полоска лунного света тускло пробивалась через оконце башенки. Обманутые вновь наступившим безмолвием, совы и крысы ворвались в свое мрачное жилище.
Сколько прошло времени — я не знаю. Но вдруг протяжный скрип-стон достиг наших ушей. Я вздрогнул, насторожился, замер.
По лестнице кто-то поднимался. Слышалось прерывистое, взволнованное дыхание и тихое бормотание.
— Я здесь опять... Мое здесь царство...
Я чувствовал себя далеко неспокойно, сердце мое билось тревожно-пугливо.
Стоявший рядом Путилин совсем придавил меня.
Большая черная фигура быстро прошла мимо. Я невольно схватил Ивана Дмитриевича за руку.
— Тсс! — еле слышно прошептал он.
Блеснул слабый огонек крошечного фонаря. Призрак снял с себя плащ-мантию.
Путилин отошел от меня и встал поближе к комнате-склепу. А то, что там происходило, было действительно странно, необычайно, казалось каким-то кошмаром, больной фантазией. Посередине пола на коленях стояла высокая фигура призрака — офицера петровских времен! Он вынимал кирпич за кирпичом и теперь уже громко говорил...
Уныло и страшно звучал плачущий напев...
— Найду, найду! Я постиг, я разгадал тебя, Сухарева башня! Я узнал твою заповедную тайну... Ха-ха-ха! Они меня считают безумцем! О проклятые, слепые палачи! Я говорил им, что здесь, в этой вот башне, зарыт клад... Жигули, ай Жигули! Сухаревка, ай Сухаревка!
Безумный человек вскочил. Он хохотал, размахивая руками.
— Я царствую здесь! Эй, совы, крысы, вы мои верные друзья, ко мне на помощь! Прогрызите скорее вашими острыми зубами последние камни, откройте мне клад заповедной башни!.. А там яхонты самоцветны, жемчуга белопенны. О-го-го!..
Нож сверлит старые камни, во все стороны летят искры. И безумный голос покрывает шум совиных крыльев, писк крыс, скрежет ножа.