Когда мы вышли в коридор, тонущий во мраке и тускло озаренный крохотным светом лампады, висящей перед иконой в конце коридора, мы увидели прислоненную к стене фигуру почтенного старца, монаха Досифея.
— Смотрите... смотрите... на стене!.. — бормотал он замирающим от ужаса голосом.
Я глянул и сам задрожал, еле удержавшись на ногах. На стене огненными буквами, переливаясь трепетно-синим светом, горело такое вот изображение:
+
А. 6. Jan. 6. Час. 6
666
Аще через злато погибель
Разбуженная криком, из всех келий стала высыпать в коридор наша братия. «Господи Иисусе! Свят, свят, свят! Что приключилось?» — раздались их испуганные голоса. И многие из монахов видели сие страшное знамение и устрашились до потери сознания...
— Скажите, отец Валентин, — вдруг прервал настоятеля Путилин, до сих пор не проронивший ни слова, — долго продолжалось это огненное видение.
— А право, не могу вам точно определить. Сами изволите понимать, в каком душевном трепете мы пребывали.
— Так. Теперь позвольте мне задать вам ряд вопросов. Появление призрака в сером плаще, равно как и огненного знамения повторялось с той ночи?
— Да, неоднократно.
— В различных местах или же только в коридоре?
— Серого призрака видели только в коридоре, а страшное знамение — и в церкви. Когда, сопровождаемая мною, братия на днях вошла в церковь на утреннее моление, мы ясно увидели на стене сей огненный крест и сии загадочные буквы и слова.
— Скажите теперь, у вас в обители не находится посторонних людей?
— Никого.
— Может ли, например, кто-нибудь ночью проникнуть в монастырь.
— Нет. Сторожа у нас служат по многу лет, честности и верности они примерной. К нам попасть ночью так же трудно, как и в крепость. Никого не пропустят.
— Ну, а если... Впрочем, нет, ничего... Скажите, у вас лично не является никаких предположений?
— Никаких, достоуважаемый Иван Дмитриевич. В том-то и горе, что ума не приложу. Одно скажу: сердце мое ноет, словно беду какую предчувствует. Монастырь весь в страхе. Оторопь всех взяла. Молиться покойно не можем. Думал я, думал и порешил к вам за помощью обратиться. Вы — человек замечательный, ума проникновенного... Помогите!
— Мне бы хотелось осмотреть кое-что... — задумчиво произнес Путилин.
— Пожалуйста, пожалуйста, дорогой гостюшка! Я уж сам проковыляю, сам вас всюду проведу, куда надобно.
Мы вышли в переднюю архимандритского помещения и стали облачаться в шубы.
— И ты иди, Серафимушка, с нами, — ласково обратился отец настоятель к возвратившемуся от казначея келейнику.
Крючок воротника у шубы Путилина зацепился за его вицмундирный фрак.
— Будьте добры, голубчик, отцепите! — обратился Путилин к красавцу юноше. — Нет, не тут... повыше... вот, вот... у самой шеи... Чуть не у носа самого... Отлично! Спасибо!
Подземный ход. Носовой платок. Козни Сатаны
Мы начали с осмотра коридора, по обеим сторонам которого были расположены кельи монахов.
— Скажите, вы помните то место, где появилось огненное знамение?
— Вот здесь! — ответил серафимоподобный келейник, показывая на стену.
Путилин близко-близко наклонил лицо к стене, словно стараясь прозреть в ней что-то невидимое.
— И вы не ошибаетесь, голубчик, именно здесь? — круто обернулся он к красавцу юноше.
— Нет, господин, я запомнил хорошо, — ответил он.
— Отлично... отлично... Ну-с, пойдемте дальше.
Мы прошли один, и другой, и третий коридоры.
Из келий порой выглядывали старые и молодые, худые и толстые лица монахов.
— Мир с вами! Мир с вами! — бросал направо и налево отец настоятель.
Монахи низко кланялись и скрывались в своих кельях. Очевидно, они догадались, что происходит какой-то осмотр-следствие, и поняли, что присутствие их вовсе не желательно и не нужно.
— Угодно, может, вам, достоуважаемый Иван Дмитриевич, в келейках побывать?
— Нет, отец Валентин, пока мне этого не надо, ответил Путилин.
Проходя первым коридором, мы уткнулись в стену, в которой находилась небольшая железная дверь, закрытая крест-накрест железными же массивными болтами. Огромный висячий замок висел на скрепах.
— Что это за дверь? Куда она ведет? — обратился Путилин к отцу настоятелю.
— Это старинный подземный ход, ведущий в ризницу, находящуюся при главном соборе.
— Скажите, пожалуйста, отец Валентин, этим ходом когда-нибудь пользуются теперь?