Ослепительные зори, мочевые пузыри
Тупиковые просторы, злоебучие Венеры
Расковырянные раны
Пищеварительные карманы
Сногсшибательные плюсы и живительные минусы
Внимательные уши и сухие камыши…
В небе свербит колокольный зуд.
Нет, не бывать мне пожарником!
3.05.93
Всех нас зверей землёй оправдали
Всех нас зверей землёй помирили
Всех нас зверей землёй убаюкали
Утрамбовали
Угомонили
Нас бестолковых нелепых незванных
Землёй залатали, землёй убедили
Надежно утешили нас окаянных
Радушной просторной землёй.
5.05.93
Азартно давили прикладами каблуками
Чугунными небосводами, свинцовыми потолками
Топили в блевотине
стылой осенней грязи и кипящих весенних помоях
Рубили с плеча топорами и саблями
Копались штыками в цветастых упругих кишках
А он все стоит и стоит на своем
Победоносный
Проклятый
Отчаянный
Словно отрезанный ломоть
Одна нога в могиле
Другая — на облаке
Усталый смертельный
Холодный седой
Убитый-убитый
До глины до мяса
Стоит улыбается
Шепчет:
«Моя взяла».
9.05.93
Пламенное руно моей дерзости
Солнечное веретено моей гордыни
Гневное звонкое знамя мое
Реет и рдеет
Кипит попирает
Тщеславные цифры
Тщедушные суффиксы
Косматое жаркое знамя мое
Мечется на ветру, словно полярная полночь
Хрипло ликует
Швыряет куда не попадя
То меня то снаряды то зёрнышки
Грядущих вселенских пожарищ
Космических революций
И пулеметная ленточка моего шаловливого слога
Свирепо и ревностно
Выполняет задачу: «Живыми не брать!»
И при первом же радостном случае
Безупречно пускает в расход
Удушливый жопот
Унылые грези
и т. п.
12.02.93
Как-то утром на рассвете
Поезд рельсы потеряет
Вспыхнет зарево в колодце
Хрустнет веточка в овраге
Порвутся штаны от широкой походки
Не понадобятся больше припасённые харчи.
1992
Каждый божий день
Что-то происходит
Что-нибудь да случается
Не бывает такого дня
Божьего
Чтобы что-нибудь
Да не стряслось
Такого
Скажем так, поучительного
То темя свирепо зачешется
То в пот так и бросит с размаху
То ни с того ни с сего
Проснешься не дома
А в мокрых кустах
Возле конечной остановки
Трамвая N 2
То вены возьмут и распухнут
Возьмут и РАСПУХНУТ
Сочные
Полнокровные
Узловатые
Похоронные
На тыльной стороне
Твоей деревянной ладони.
28.06.93
Где только наша не пропадала
Где только наша не сиротела
Где только наша не горевала
И всякое такое поражзенческое развлечение
Этакое выдавливание из себя по капле Георгия-Победоносца
Разбредалось по порогам
И невидимые слезы растекались по дорогам
И деревья шевелились, словно водоросли.
24 июля 1993 г.
Столько ли в стоге сена иголок
Сколько во мне скрипучем калиток?
Всем ответам одна цена -
Молочно-белая
Словно флаг из окна,
Неотвратимая и безвозвратная
Словно короткая спичка
Вытянутая по полошности -
Так рассуждал я, пребывая в невероятной дотошности
И брел наугад по весенним протокам
И Родина щедро поила меня
И кормила меня
И кормила меня
И вела меня за руку.
5 июля 1993
И был я
Словно покинутый муравейник
Словно рассохшийся подоконник
Словно пятнистая драная скатерть
На кухонном круглом столе
И смутные песни
Туманные басни
Во мне громоздились
Меня примеряли
И я, бездыханный, неведомый,
Заворожённо следил наблюдал
Как что-то такое родное, такое любимое, радужное
Плавно рассасывалось под сердцем
Словно слоёное облако
Сладко текло между стылыми пальцами прочь
И руки мои, словно пленные
И ноги мои позабытые
И мысли мои бестолковые
И речи мои, сквозняком унесенные
И яблоки валятся в рыхлую землю
И стрекозиные крылья беззвучно скрипят
На осеннем ленивом ветру…
Однако
В самый последний момент
ЖИВЫЕ -
Безнадёжно, безбожно ЖИВЫЕ -
Они поднялись всем оскаленным миром
Поймали меня за распахнутый ворот
Дыхнули в лицо дождевым перегаром
Поправили богатырские очки на носу
И торжественно наградили
Чудотворной суровой пощёчиной
После чего утёрли сопли
Похлопали по плечу
Подмигнули
И снова пустили по миру
Меня горемычного
И благодарного.
10.08.93
Слово мое захудалое
Родилось ты тут ни с того ни с сего
Словно пятая нога у хромой собачонки
В принципе-то понятно отчего
Однако все ж таки досадно
Не мне так другим,
Прихрамывающим.
1бго августа 1993го года.
Взяли и ссыпали горы, пустыни, леса острова, континенты
В спичечный коробок
Вылили реки, озёра, моря, океаны
В чашку Петри
Втянули всосали ветра, ураганы
В баллончик для автосифона
А потом всей гурьбою уселись у окна
И долго смотрели
Как время бежит убегает по первому снегу
Бежит наутёк, увязая все крепче и яростней
В необъятных просторах чудесной своей телогрейки,
Щедро изъеденной шалыми искрами
Палыми звёздами
Солнечными зайчиками
И огнями святого Эльма.
16 августа 1993 года.
Порубили нас с тобою, словно ветки во лесу
Стало быть, накрылась
наша партизанщина
Назойливая буденовщина
Бесстыжая наша чапаевщина.
Будем теперь дышать, обедать
И честным людям
смотреть в глаза.
11 сентября 1993 года
Солнечный зайчик взломал потолок.
Закатился камешек на гору.
Пряная косточка свежего горя
Верно и яростно канула
В янтарную Лету заслуженного долголетия.
Солнечный зайчик взорвал потолок.
Кончился почерк. Угасли дожди.
Стихло безмолвие.
Родина настала.
январь-март 1993
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ЯНКА
Порой умирают боги — и права нет больше верить
Порой заметает дороги, крестом забивают двери
И сохнут ключи в пустыне, а взрыв потрясает сушу,
Когда умирает богиня, когда оставляет души
Огонь пожирает стены и храмы становятся прахом
И движутся манекены не ведая больше страха
Шагают полки по иконам бессмысленным ровным клином
Теперь больше верят погонам и ампулам с героином
Терновый венец завянет, всяк будет себе хозяин
Фольклором народным станет убивший Авеля Каин
Погаснет огонь в лампадах, умолкнут священные гимны
Не будет ни рая, ни ада, когда наши боги погибнут
Так иди и твори, что надо, не бойся, никто не накажет
Теперь ничего не свято…
1985
Нарисовали икону и под дождем забыли
Очи святой мадонны струи воды размыли
Краска слезой струилась то небеса рыдали
Люди под кровом укрылись — люди о том не знали
А небеса сердились, а небеса ругались
Бурею разразились…
Овцы толпой сбивались
Молнии в окна били, ветры срывали крыши
Псы под дверями выли, метались в амбарах мыши
Жались к подолам дети, а старики крестились
Падали на колени, на образа молились…
Солнышко утром встало, люди из дома вышли
Тявкали псы устало, правили люди крыши
А в стороне, у порога клочья холста лежали
Люди забили бога, люди плечами жали…
1986